У меня даже сложилось впечатление, что все будут рады моему отсутствию.
Я зашел в оранжерею, чтобы поговорить с нашим любителем грибов.
Док Кейн — пожалуй, мой единственный друг на борту, не считая Бетти.
— Я пришел просить тебя об одолжении.
— А именно?
— Мне нужна роза.
— Что?
— Хорошая алая американская роза… шипы, аромат…
— Не думаю, чтобы она принялась на этой почве.
— Ты не понял. Мне нужно не растение, а цветок.
— Можно попробовать на гидропонике… — Он в раздумье почесал свой безволосый кумпол. — Это займет месяца три, не меньше, даже с биоускорителями роста.
— Сделаешь?
— Конечно, если ты не прочь подождать.
— Могу. Как раз успеем к отлету.
Я осмотрел чан с водорослями, лотки с рассадой.
— Сегодня я переселюсь в Тиреллиан, но буду время от времени заходить. Я приду, когда роза расцветет.
— Переселяешься? Мур сказал, что марсиане очень замкнуты.
— Пожалуй, мне удалось подобрать к ним ключик.
— Похоже на то. Впрочем, я никак не могу понять, как тебе удалось изучить их язык. Конечно, мне приходилось учить французский и немецкий для докторской. Но на прошлой неделе Бетти демонстрировала марсианский за обедом. Какие-то дикие звуки. Она сказала, что говорить на нем — все равно, что разгадывать кроссворд в «Таймс» и одновременно подражать крикам павлина. Говорят, павлины омерзительно кричат.
Я рассмеялся и взял у него сигарету.
— Сложный язык, — согласился я. — Но это все равно, что… вдруг ты нашел совершенно новый класс грибов. Они тебе будут сниться по ночам.
Глаза у него заблестели.
— Вот это да! Хотел бы я сделать такую находку!
— Может, и сделаешь со временем.
Он хмыкнул, провожая меня к двери.
— Вечером посажу твою розу. Осторожней там, не переусердствуй!
— Прорвемся, док!
Как я и говорил, он помешан на грибах, но парень хоть куда!
Моя квартира в крепости Тиреллиана непосредственно примыкала к храму. Она была значительно лучше тесной каюты, и я был доволен, что марсиане дошли до изобретения матрацев. Кровать оказалась пригодной для меня по росту, и это меня удивило.
Я распаковался и извел несколько пленок на храм, прежде чем принялся за книги.
Я щелкал, пока мне не стало тошно от перелистывания страниц, от непонимания того, что на них написано. Тогда я стал переводить исторический трактат.
«И вот в тридцать седьмой год процессии Силлена зарядили дожди, которые послужили поводом к веселью, потому что это редкое и своенравное событие обычно истолковывается как благословение.
Но это оказалось не жизнетворное семя Маллана, падающее с неба. Это была кровь Вселенной, струей бьющая из артерии.
И наступили для нас последние дни. Начался прощальный танец.
Дожди принесли с собой чуму, которая не убивает, и под их шум начался последний уход Локара…»
Я спрашивал себя, что имеет в виду Тамур?
Ведь он — историк и должен придерживаться фактов. Это ведь не Апокалипсис.
А может, это одно и то же?
Почему бы и нет? Горстка обитателей Тиреллиана — остатки некогда высокоразвитой культуры.
Чума. Чума, которая не убивает. Как это может быть? И почему чума, если она не смертельна?
Я продолжал читать, но природа болезни не уточнялась.
Я проскакивал абзацы, но ничего не находил.
М'Квайе, почему, когда мне больше всего нужна помощь, тебя, как на грех, нету рядом?
Должно быть, я проспал несколько часов, когда в мою комнату с крошечной лампой в руке вошла Бракса.
— Я пришла слушать поэму.
— Какую поэму?
— Твою.
— Ох!
Я зевнул и вообще проделал все то, что обычно делают земляне, когда их будят среди ночи и просят почитать стихи.
— Очень любезно с твоей стороны, но, может быть, время не совсем подходящее?
— Я не против!
Когда-нибудь я напишу статью для журнала «Семантика», обозвав ее «Интонация как недостаточное средство передачи иронии».
Тем не менее, окончательно проснувшись, я потянулся за халатом.
— Что это за животное? — спросила она.
Она указала на шелкового дракона, вышитого на отвороте.
— Мифическое, — ответил я. — Послушай-ка, уже поздно. Я устал. Завтра у меня много дел. И к тому же, что подумает М'Квайе, если узнает, что ты была здесь?
— Подумает о чем?
— В моем мире существуют определенные обычаи, касающиеся пребывания в спальне людей противоположного пола, не связанных браком. Гм, ну… ты понимаешь, что я хочу сказать?