Выбрать главу

— Я не…

— Да!

Ялмус вздохнул и склонил голову. За окнами вновь раздался вопль нескольких десятков, а то и сотен глоток. Хонделык развернул парня и указал жестом на окна.

— Мне оно даже и не удобно… — пробормотал Ялмус. — Все ж таки, не я убивал…

— Тогда слишком и не хвались, — засмеялся Хонделык. — Тогда это воспримут как скромность, а ее много не бывает. Прощай.

Он открыл дверь и вытолкнул гостя за порог.

— Ну, вот и конец. — Он направился к столу, взял кружку и подошел к окну. Когда при виде выходившего на улицу Ялмуса вновь раздался приветственный вопль, он спросил у Кадрона: — Ну что, есть у тебя идея, куда нам отправиться теперь? Может какие слухи?

— И тебе недостаточно?

— А я знаю? А что ты посоветуешь? Сидеть у камина и слушать песни, прославляющие укротителей драконов? — Горечи в словах Хонделыка было достаточно, что ее можно было бы заметить и невооруженным ухом. — Уж лучше что-нибудь делать…

Кадрон сунул руку в карман и подошел к Хонделыку. Откашлявшись и усмехнувшись, он подал хозяину перстень.

— Что это… Чтоб я сдох?! — Хонделык всматривался в гигантский камень с прекрасно заметной пурпурной точкой где-то в самой глубине прозрачной, сочной синевы. — Да ведь это… Не может быть!?? Это самый большой Кини-Ка-Глаз, какой я когда-либо видал!

— Не только ты один, — согласился с ним Кадрон. — Наверное, это вообще самый большой Кини-Как-Глаз. Достойный королей! Видно наш Ялмус не из самого последнего рода, раз такие подарки девке делает.

Хонделык вздрогнул и поднял глаза на слугу.

— Что ты сказал? Он это дал Айсее?

— Да.

Рыцарь перевел взгляд с лица Кадрона на перстень, с перстня на слугу, еще раз на камень. После этого он расхохотался, откинулся на спину и стал смеяться даже еще громче, стуча себя кулаком в колено. Он схватился за столешницу, бросил перстень перед собой и, вглядываясь в него, ржал изо всех сил. Кадрон подошел поближе и тоже улыбнулся, но не заразившись весельем хозяина: просто он не понимал, что происходит.

— Кадрон? — Хонделык силой заставил себя быть серьезным, оттер слезы краем ладони, потянул носом. — Знаешь что? Знаешь? — Он снова фыркнул, смех побеждал. — Гораздо выгоднее, чем убивать драконов, знаешь что? Стать хозяином борделя! Как тебе темочка для философского диспута? Что скажешь?

Он поднялся и вытер слезы рукавом. Вновь фыркнул, глянул в окно. Опять прошелся рукавом по слезящимся глазам. Потом посмотрел на своего серьезного товарища.

— И неужто так будет всегда?

Якуб Чвек

ГОТОВЬ С РИМСКИМ ПАПОЙ

(Jakub Ćwiek — Gotuj z Papieżem)

Ох, и достанется же мне за этот текст. Откуда такое предположение? Потому что по башке получил за одну только идею. Родичи криво глядели, некоторые знакомые предупреждали, а были еще и такие, что прямо спрашивали: «А на кой это тебе надо, мужик?»

Правда же заключается в том, что давно уже мне хотелось написать в таком вот духе. Рассказ о манипуляции толпами, о мелкости при подходе к глубоким вещам, об изменяющихся точках зрения и о рождении идиотских догм. Но, прежде всего, мне хотелось написать нечто о несправедливости в отношении Папы и его дела. О том что, блин, мало кого интересовало, что он должен сказать, ибо гораздо забавнее было считать его каким-то праведным Малышом из книжки про Карлсона? Папа-мобили? Улицы в каждом городе? Кучи книжек? А теперь еще фильмы с комиксами…

Написанное мной является фикцией в том смысле, что никогда не произошло. Но, наверняка, если и случится, то не пойдет столь гротескно, как я здесь показал. Хотя… холера ясна! Вы когда-нибудь слушали передачи торуньского радио — голос католика в каждом доме? Достаточно услышать один разик, и человек ни в чем уже не может быть уверен…

Посвящаю: Кшысю «Букату» Бортелю.

Потому что именно он выдвинул идею рецепта написания бестселлера, которое и было зародышем рассказа.

Хорошая работа, Кшысь. Обязательно придержу для тебя на костре тепленькое местечко.

— И вот, напиши тут, курва, бестселлер! — как-то раз сказал Червяк, с отвращением глядя на столик с новинками в эмпике[24]. Было это то ли в октябре, то ли в апреле — точно не помню, но в одном из тех месяцев, когда все вдруг ни с того, ни с сего вспоминают, каким крутым чуваком был Папа, и как клёво было бы о нем чего-нибудь почитать.

Почему именно тогда? Просто — в октябре Папа был избран конклавом, а в апреле умер. Конкретно же: второго апреля в двадцать один тридцать семь. Было время, когда каждый в стране знал эту дату с точностью до минуты.

Как я уже упоминал, то был один из уже упомянутых месяцев, поскольку столик с книжными новинками буквально ломился от книжек папы и о папе. Вторых, ясен перец, было намного больше. Очередной епископ давал свидетельство о встрече с наместником святого Петра в мемуарной публикации, начальник охраны из Кастель Гандольфо[25] делился своими впечатлениями и анекдотами, связанными с Иоанном Павлом II, на а актеры наиболее популярных польских сериалов говорили в интервью, какое громадное влияние на их жизнь оказали слова и послания Папы.

Где-то во всем этом терялись отдельные экземпляры книжек Харольда Кобена, Стивена Кинга или Катаржины Грохоли, столь любимой нашим слабым полом. Собственно, на столике не существовало ничего, кроме… Э нет, полный назад! Еще немного, и я спалил бы всю соль рассказа…

Помимо книжек о Папе довольно неплохо распродавались книги кулинарные. Начиная с того француза из телика дл сестры Анастасии с ее рецептами — все это были тома в твердой оправе, с фотографиями вкуснятины и простенькими инструкциями, как поразить гостей, имея под рукой кило муки, яйцо и две банки варенья. Тиражи были несравненно меньшими, по сравнению с книжками о Папе, зато сезон на них никогда и не кончался.

Ага, стоим мы у этого вот столика возле самого входа, то на книжки пялимся, то один на другого, и вот тут Червяк мне и говорит:

— И вот, напиши тут, курва, бестселлер. Если не назовешь его «Готовь с Папой», ты сразу же в заднице.

Помню, что тогда я над этим смеялся. Сами согласитесь, звучало смешно. Опять же, нужно было видеть рожу Червяка, когда он это сказал: будто бы кто-то ему прямо в харю после пива икнул, чессслово!

Но вот теперь, когда обо всем этом подумаю, мне уже и не до смеха. Ведь каким-то макаром — хотя не мог тогда предвидеть — все это началось именно тогда…

Меня зовут Ремек. И называют все: Ремек или Ремо.

Подобный тип вам известен — принципиально избегающие гулянок провинциальные студенты, которые уже настолько никакие, что даже ксивы у них нет. Именно у таких как я, вы и списываете на контрольных. Короче, мы друг друга поняли…

Ребята из моего потока относились ко мне даже хорошо, как относятся к безвредным придуркам. Бывало, что заговаривали со мной в коридорах, случалось, что смеялись у меня за спиной, но и на пиво приглашали, когда шли кучей после занятий.

С девчонками у меня было похуже. С несколькими я обменялся заметками во время вечерних встреч в кафешке; одна — совершенно пьяная — облизала мне ухо, спутав на какой-то вечеринке с Червяком. Еще я целовался с Эвкой, когда она готовилась к спектаклю — она хотела стать актрисой, так что иногда у нее бывали такие странные идеи. Я не протестовал — Эвка телка классная.

Ну ладно, похоже, вы уже себе представили полностью, так? Если нет, прибавьте ко всему этому еще бороду, несколько фланелевых рубашек, длинные волосы и гитару в углу комнаты в общежитии…

А вот это, как раз, важно, потому что я живу в общежитии. С Червяком. Комната тридцать девять, общага номер один, студгородок Лигота, Катовице. Если перед этим укажете мое имя, письмо дойдет из любого места в стране. Понятное дело, если сначала его не потеряют на почте…

вернуться

24

Сеть польских книжных магазинов (empik), где, помимо продажи книг, проводятся выставки, встречи с авторами и т. д. У нас, в Днепре, тоже имеется один. — Прим. перевод.

вернуться

25

Летняя резиденция Папы римского, находящаяся в паре десятков километров от Рима — Прим. перевод.