Инопланетянин явно спешил. Молчаливые фигуры встречались им в коридорах, представители пятидесяти цивилизаций. Почти все могли дышать кислородной атмосферой станции, но кое-кому приходилось надевать маски, и оттого они казались еще более загадочными. Некоторые кивали Вуору, с любопытством разглядывали незнакомца.
Наконец, Олфайри и Вуор вернулись в офис с розовыми стенами.
— В чем будут заключаться мои обязанности? — повторил Олфайри.
— Вы будете встречать тех, кто прибыл на Пересадочную станцию с тем, чтобы попасть на нужную ему планету.
— Но это же ваша работа!
— Была, — ответил Вуор. — Мой срок истек. Должность становится вакантной, и вы займете ее. Как только вы приступите к работе, я уйду.
— Вы говорили, что я буду заниматься административной деятельностью. Организовывать, планировать…
— Это так и есть. В каждом случае вы должны учесть мельчайшие детали. У вас неограниченные возможности. И вы должны объективно оценить, кого послать дальше, а кого отправить назад.
У Олфайри задрожали руки.
— Я должен это решать? Дать жизнь одному и приговорить к смерти другого? Нет! Мне это не нужно. Я не бог.
— Я тоже, — сухо ответил инопланетянин. — Вы думаете, мне нравится эта работа? Но теперь я могу не думать о ней. Мой срок истек. Я был богом пять лет, Олфайри. Но вот пришла ваша очередь.
— Дайте мне любую другую работу. Неужели нельзя поручить мне что-то иное?
— Конечно, можно. Но эта должность подходит вам больше всего. Вы не боитесь принимать решения. И еще, Олфайри, не забывайте о том, что вы — мой сменщик. Если вы не согласитесь на эту работу, мне придется остаться до тех пор, пока не найдется подходящий кандидат. Я достаточно долго был богом.
Олфайри долго молчал, вглядываясь в золотистые глаза-щелочки, и впервые, как ему показалось, смог истолковать их выражение. Боль. Боль Атласа, несущего целый мир. Вуор страдал. И он, Франко Олфайри, мог облегчить эту боль, переложив непомерную ношу на свои плечи.
— Вашу просьбу удовлетворили, приняв во внимание, что вы согласились поработать на Пересадочной станции. Теперь вы знаете, что вам надо делать. Это ваш долг, Олфайри.
Олфайри понимал, что Вуор прав. Что бы они предприняли, откажись он от предложенной должности? Вернули ему опухоль? Нет. Подобрали бы другую работу. А Вуор остался бы в розовом офисе. Страдающий инопланетянин подарил ему жизнь. И он не мог отплатить злом за добро, хотя бы на час продлив срок Вуора.
— Я согласен, — ответил Олфайри.
Ему пришлось кое-чему научиться, прежде чем приступить к исполнению новых обязанностей. Работал он много, а отдыхал лишь несколько часов в день. Но он жил. И мог предвкушать будущее, раскинувшееся за пятью годами.
Просители шли один за другим.
Не всем требовалась медицинская помощь, но каждый имел достаточно веское основание для путешествия по Провалу. Олфайри разбирал их просьбы. Его никто не ограничивал. Он мог отправить всех к желанной планете, если бы счел это необходимым, или вернуть назад. Но первое означало бы безответственность, второе — бесчеловечность. Олфайри судил. Он взвешивал все «за» и «против» и, удовлетворяя просьбы одних, отказывал другим. Число каналов было большим, но не бесконечным. Иногда Олфайри представлял себя регулировщиком транспорта, иногда — демоном Максвелла.
Отказы переносились болезненно. Некоторые просители впадали в ярость и выкрикивали бессвязные угрозы в его адрес. Другие спокойно говорили о вопиющей несправедливости с его стороны. Олфайри привык принимать трудные решения, но его душа не успела окончательно загрубеть, и он сожалел о том, что просители относили отказ на его счет. Кто-то должен был выполнить эту работу, и Олфайри не мог отрицать, что находится на своем месте.
Естественно, он не был единственным диспетчером Пересадочной станции. Поток просителей направлялся в разные офисы. Но в сложных случаях коллеги приносили решение на его суд, и за ним оставалось последнее слово.
Пришел день, когда перед ним появился гуманоид с красновато-коричневой кожей, конечности которого заканчивались венчиком извивающихся щупалец, обитатель Хиннеранга. На одно ужасное мгновение Олфайри подумал, что перед ним — хирург, оперировавший его шею. Но сходство оказалось чисто внешним. Проситель не был хирургом.
— Это Пересадочная станция, — сказал Олфайри.
— Мне нужна помощь. Я — Томрик Хориман. Вы получили мое досье?
— Да, — ответил Олфайри. — Вам известно, что тут мы ничем не сможем вам помочь? Мы можем лишь послать вас туда, где вам окажут требуемую помощь. Расскажите мне о себе.