Саня подумал, подобрал у ближайшей хижины плод, напоминающий маленькую тыкву. Потыкал пальцем в тыкву, в землю, развел руками, пытаясь изобразить Землю. Седой и снявший маску шаман усиленно закивали головами. Тогда Саня раскрыл нож и с размаху всадил его в тыкву. Лезвие прошло насквозь. Изобразил, будто ныряет в начале лезвия и выплывает в конце. Поднял руку с четырьмя оттопыренными пальцами и коснулся своей груди, поясняя, что нырял уже четыре раза.
Оставшийся вечер Саня служил диковинкой для туземцев. Постоянно возле него толпились, оживленно гомонили, размахивая руками, щипали, чтобы убедиться в его реальном существовании. Особенно досаждали особы женского пола, приводящие Саню в смущение своей наготой. И наконец-то за весь этот сумбурный день Саня по-настоящему подкрепился щедро предложенным туземцами угощением, состоявшем, в основном, из растительных продуктов – того самого плода, похожего на тыкву, гроздьями оранжевых фруктов размером с яблоко и других, не виданных им ранее. После еды Саню разморило, и он, забравшись в хижину, осиротевшую после канувшего в «дыру» хозяина, мгновенно заснул.
Проснулся поздно. Селение опустело, жители разбрелись по лесу, занятые своими нехитрыми делами. Изредка встречались хозяйничавшие по дому женщины, да весело гомонили у реки ребятишки. Станислава он тоже нашел на берегу. Тот успел искупаться и теперь безмятежно загорал на песке. Саня присел рядом.
– Я, пожалуй, пойду, – сказал он. – Ты как, остаешься или со мной?
– А я домой попаду? – оперся на локоть Станислав.
– Маловероятно. Я что-то постоянно попадаю не туда, куда мне надо. Но со временем все равно попадешь, рано или поздно. Побродишь по свету и попадешь.
– Тогда уж лучше здесь останусь. Бродить, где попало, не хочется. Да и дома что я забыл? Работу эту проклятую из-за куска хлеба? Жизнь от получки до получки? Да пропади она пропадом! Чем здесь не жизнь? Природа, воздух чистый, продукты натуральные, без всякой химии. Прямо как на курорте. Нет, иди один. А мне здесь нравится.
– Ну, как знаешь, – поднялся Саня. – Я, может, тоже бы задержался здесь на месяц – другой, да дела.
Не хотелось уходить из этого залитого солнцем гостеприимного мирка с его спокойным, размеренным укладом жизни, уходить в неизвестность, навстречу неожиданностям и опасностям. Еще хотя бы один денек пожить здесь, отойти от обрушившихся на него невзгод.
Испугавшись, что смалодушничает и передумает, Саня торопливо шагнул вперед, раздвигая копья руками. И прежде, чем успел оглянуться, услышал грозное рычание.
Саванна, поросшая высокой травой. Редкие, возвышающиеся над травой деревья. На толстой разлапистой ветке ближайшего дерева разлегся лев. Вернее, львица, потому что внизу под деревом резвились два детеныша размером каждый с овчарку. Львица, напружинив мощное упругое тело, впилась злыми горящими глазами в непрошеного гостя.
Саня, не сводя завороженных глаз от львицы, начал отходить. В руке он неожиданно ощутил древко копья, невесть откуда взявшегося. По-видимому, в момент перехода он держался за него. Плохая защита от сгустка львиной мощи и ярости, но лучше, чем вообще ничего. Он взял копье на изготовку.
Санины движения львице не понравились. Спрыгнув с дерева, она, грозно рыча, неторопливо направилась охотничьей поступью к человеку.
– Вот и конец, – тоскливо подумал Саня, пятясь от зверя. – И зачем только я полез в «дыру». Лежал бы сейчас на песке под солнцем и не думал ни о чем, не рисковал понапрасну. Прощай, Рита. Извини, что не смог отыскать тебя.
Деревья, трава, львица с львятами и неминуемая гибель вдруг исчезли. Уступив место домам. Крепко сжимая копье, не веря еще в счастливое спасение, Саня очумело огляделся. Пятясь ото львов, он попал назад в «дыру» и теперь оказался в городе. Широкая заасфальтированная улица. Многоэтажные дома. Светофоры. Автобусная остановка. Знакомая картина.
Саня бессильно опустился на землю. Его трясло. Тряслись руки, отпустившие уже не нужное копье. Ходуном ходили колени. От нервного смеха сотрясалось все тело.
Немного успокоившись, он поднялся на ноги и медленно побрел по улице, пытаясь понять неясную тревогу, поселившуюся в душе при виде этой улицы. Что-то в ней было не так. Город казался пустынным, вымершим. Лишь кое-где изредка мелькали силуэты, пробиравшиеся вдоль стен домов. В окнах виднелись испуганные, растерянные лица. По-видимому, жители, напуганные непонятной опасностью, сидели по домам, не решаясь выйти на улицу.
Пустынность города ошеломляла. Риту здесь искать все равно, что иголку в стоге сена. Где же она? Как ее найти?