В кузове каждого джипа имелась стальная конструкция. На ней был укреплён крупнокалиберный пулёмет «М2НВ», американского производства. Сзади маячили смуглые лица сепаратистов.
Один из них стоял в полный рост. Бородатый стрелок крепко сжимал ручки оружия, яростно давил на гашетки и поливал тяжёлыми пулями всё, что видел перед собой.
Помощник сидел на коленях за спиною первого номера. Он держал напарника за широкий кожаный пояс. Тем самым, помогал ему не упасть во время движенья по ухабам и рытвинам.
Услышав шум и стрельбу, Глеб высунулся из окопа, который был ему едва ли по грудь. Сержант вскинул к плечу верный «Калашников» последней модели, навёл оружие на ближайшую «мото-тачанку» и нажал на крючок спускового устройства.
Подствольный гранатомёт выплюнул грозный заряд «ВОГ-25». Снаряд громко свистнул в утреннем воздухе и попал в передок мощного джипа. Он проскочил сквозь лицевую решётку, пробил радиатор и взорвался в широком моторном отсеке.
Раздался приглушенный взрыв. Капот и обломки машины разлетелись в разные стороны. Бензин ярко вспыхнул. Клубы чёрного дыма султаном поднялись над бесплодной землёй.
Боевой экипаж словно споткнулся на полном ходу. Передний мост вдруг увяз в неглубоком песке. Задняя часть у пикапа пошла вверх и вперёд. «Шахид-мобиль» перевернулся через кабину шофера, смял её вместе с водителем и замер, подняв колёса к белесому небу.
Сепаратистов стремительно выбросило из кузова джипа. Махая в воздухе всеми конечностями, они пролетели несколько метров и один за другим упали на иссохшую почву. Стрелок рухнул прямо на голову. Он сразу сломал себе шею и мгновенно затих.
Второй номер не успел распрямиться во время полёта. Он воткнулся ногами в поверхность пустыни, сложился в плотный комок и колобком покатился вперёд. Во время одного кувырка, он впечатался мордой во внушительный камень и замер на нём, как сломанная тряпичная кукла.
Глеб опустился на дно небольшого окопчика, выхватил из разгрузки новый заряд «ВОГ-25» и привычным движением пальцев вставил его в трубку подствольника. Затем, парень высунулся наружу, навёл оружие на другую машину, но не успел нажать на крючок спускового устройства.
Сепаратисты с уцелевших машин дружно давили на гашетки своих пулемётов, и длинные очереди били по линии обороны противника. Тяжёлые пули вылетали из длинных стволов. Рвали утренний воздух и врезались во всё, что встречалось им на пути.
«Шахид-мобили» бросало на ухабах и рытвинах, и стрелки не могли толком прицелиться. Они компенсировали такой недостаток ураганной пальбой. Большая часть свинцовых цилиндриков летела в белый свет, как в копеечку. Но кое-какие из них, доходили до цели.
Один попал в плечо Глеба, когда он хотел нажать на крючок. Бронебойный заряд пулемёта оказался размером с большой палец руки. Он весил сорок шесть граммов и летел с ужасающей скоростью, девятьсот метров в секунду.
Удар оказался такой чудовищной силы, что руку бойца оторвало вместе с лопаткой и частью рёбер верхнего грудного отдела. Сержанта швырнуло назад. Он врезался в стену окопа и свалился на дно неглубокой траншеи.
Ярко-алая кровь хлынула сквозь страшную открытую рану и плеснулась наружу бурным потоком. Животворная жидкость быстро покинула повреждённую плоть, тотчас впиталась в песок и бесследно смешалась с бесплодной землёй. Сознание парня стало стремительно меркнуть. Зрение вдруг помутилось. Потом всё и вовсе куда-то исчезло.
Мгновенье спустя, сержант ощутил, что его душа шевельнулась, пробралась сквозь мышцы, кости и кожу, и вышла из тела наружу, как бабочка из прочного кокона. Она воспарила над огромной равниной и каким-то неведомым образом осмотрела окрестности.
Удивляясь своему безразличию, Глеб равнодушно отметил, что сраженье внизу продолжается. Сепаратисты рвались к неглубоким окопам, где засели бойцы, верные местным правителям. Те отбивались от них с отчаянной яростью.
Среди первых маячили морды американских наёмников, расписанные чёрно-зелёными пятнами. Среди вторых мелькали светлые лица крепких российских советников.
И те и другие дружно палили в противников автоматным и пулемётным огнём, а так же, швыряли гранаты из коротких подствольников. С дальних позиций летели снаряды и мины. Осколки и пули свистели над пыльной землёй. Кусочки металла врезались в живые тела. Они пробивали насквозь слабую плоть или же рвали её в мелкие клочья.
Глебу стало так хорошо, как никогда ещё не было за всю, не очень-то длинную, но весьма суматошную жизнь. Перед внутренним взором замелькали моменты всех прожитых лет. Причём, всё негативное куда-то исчезло. Осталось лишь светлое ощущение мира и счастья.