— Встань! — заорал Отто. — Так ты ее не зацепишь!
— Но…
Отто на карачках подполз ко мне и обхватил за ноги.
— Встань!
Я выпрямился. Лодка сильно накренилась, готовая перевернуться. Тяжелый люк субмарины приподнялся, и оттуда выглянул небритый мужчина в пилотке. Повернувшись к нам, он что-то крикнул, но я разобрал только слово «idiota».
Один бросок. Второго шанса не будет. Я изо всех сил взмахнул удочкой, вслушиваясь в верещание катушки, в свист с которым леска резала воздух… Мелькнув над головой, девонская рыба устремилась к субмарине.
— Отпускай!
Я разжал руки, отпуская удочку. Подняв пистолет, мужчина дважды выстрелил. В то же мгновение рыба ударилась о лошадиную голову.
В «Сумеречной Зоне» все врут. Не было таинственного мерцания и радужных переливов. Куда больше это походило на огромную воронку. Субмарину засосало так быстро, что я не успел понять, что происходит. Долю секунды назад она была здесь, и вдруг все…
— Проклятье! — будто издалека донесся голос Отто.
Я посмотрел на него, запоздало понимая, что в нас стреляли. Если не попали в меня, то обе пули достались…
— Этот идиот прострелил нашу лодку! — обиженно воскликнул Отто. — Теперь придется плыть самим.
Лодка сдувалась, продавливаясь под нашим весом. Воздух с шипением вырывался из простреленных баллонов. Еще чуть-чуть, и мы будем по шею в воде.
Вдалеке из-за поворота появился поезд, а спустя секунду он въехал на мост. Целый и невредимый. Желтые прямоугольники окон, слились в светящуюся линию, и только глядя на них, я понял что уже стемнело.
— Сколько времени? — ни с того ни с сего спросил Отто. Я автоматически посмотрел на часы.
— Шесть… О!
— Точно по расписанию, — усмехнулся Отто.
Я рассмеялся и прыгнул в воду. До берега всего — ничего. Мы победили левиафана, что нам теперь проплыть сто метров?
Ольга Пинчук
Искусственный отбор
— Что пьем? — В открытую дверь заглянула раскрасневшаяся физиономия Калудкина.
— Всё пьем, — обреченно вздохнул я, распечатывая очередную бутылку.
— Это правильно. Это по-нашему. — Не дожидаясь приглашения, Калудкин вошел и шлепнулся на хлипкую гостиничную койку рядом с Силюгиным. — Наливай.
Я щедро разлил коньяк по стаканам и скатерти.
— Эх, за ногу твою и об угол. — Калудкин укоризненно покачал головой и сгреб посудину своей огромной лапищей. — Экономней надо быть, бережливей.
— Молодой еще. — Силюгин, мой давний друг и сосед по номеру, снисходительно улыбнулся.
Наш гость попытался встать, но земля вертелась слишком быстро.
— А хрен с ним. Будем пить сидя. Ну, за отсутствующих здесь дам.
Он выпил и поморщился. Коньяк был лучше, чем мог быть, но все-таки хуже, чем хотелось бы. Я виновато пожал плечами.
— Уж перед смертью мог бы хорошим продуктом коллег угостить. — Он, видимо, посчитал шутку смешной и громко заржал. Знал ведь, сволочь, что книга моя предыдущая не слишком удачной получилась.
Тьфу ты! Суеверные все стали. Никто теперь не скажет «последняя книга», только «очередная» или, в крайнем случае, «предыдущая». Сглазить боимся.
— Я еще тебя переживу. Меня если и пустят в расход, так не раньше будущего года, — огрызнулся я и залпом осушил стакан.
Силюгин сидел молча и грыз фильтр незажженной сигареты. Вот кому точно нечего было бояться. Читатели его любят.
Калудкин грохнул стакан на стол.
— Давай еще. Раньше напьемся — меньше бояться.
В дверь робко постучали.
— Войдите! — Я гаркнул так, что человек в коридоре просто обязан был задуматься, а надо ли ему к нам.
В комнату, чуть пошатываясь, вошла изрядно красивая девушка с легким румянцем первого конвента на лице.
— Извините, у вас сигаретки не найдется?
— Что, нервничаешь? Страшно? У нас для такого случая и коньяк найдется. Серега, плесни девушке! — Калудкин всегда недолюбливал молодых авторов и не упускал случая поиздеваться над ними.
Девушка покраснела и прижалась к двери, готовая в любой момент ретироваться. Нервишки у молодой писательницы были на пределе.
— Извините… Я не хотела вас побеспокоить…
— Да вы не обращайте на него внимания. Это он только с виду такой грозный. А на самом деле он белый и пушистый. — Силюгин улыбнулся всеми своими тридцатью двумя зубами, и я моментально понял, что ночевать мне придется в другом номере.