ОТВАГА
1
В школах изучают океаны:
Тихий, Ледовитый океан…
За окошком в пелене тумана
Движется к востоку неустанно
Кораблей усталый караван.
И мальчишки трогают гитару,
Тонкую гитарную струну.
Тучи растопыренным кальмаром
Медленно ложатся на волну.
Черенками недопетых песен
Через океан обломки мачт.
Значит, ураган накуролесил,
А потом он голову повесил,
Снова проиграв коронный матч.
Юноши идут сквозь океаны,
Попадают в плотную струю,
Но несут сквозь волны неустанно
По широтам, по меридианам,
В голубом безоблачном краю,
Над великой бездной океана
Озорную песенку свою.
Двадцать — это поздно или рано?
Ветра потрясающий таран…
Мальчики поют про океаны,
Юноши уходят в океан.
2
Капитаны третьего, второго —
Мальчики из Риги и Орла —
На стальных морских ракетодромах,
До чего же далеко от дома
Ваша путь-дорога пролегла.
Поводя тяжелыми плечами,
Через океан идут валы…
Службу запивая крепким чаем,
Капитаны вспомнили отчаянных,
Тех, что не сносили головы.
Что они сумели и успели
К сорока простуженным годам?
Головы на лодках полысели,
Капитаны вроде постарели,
Столько раз встречая ураган.
Столько лет на бесконечном марше,
И решать все надо самому.
Постарели или стали старше
Моряки с таким солидным стажем,
Годы уронили за корму.
Сорок — это поздно или рано?
Воздух словно сжиженный метан.
Мальчики поют про океаны,
Капитаны знают океан.
КУРСАНТСКИЕ МОТИВЫ
Рассказы
ПЕРВОЕ УВОЛЬНЕНИЕ
Первое увольнение,
Сколько волненья!
Ночь, проведенная над утюгом.
Завтра — присяга,
Завтра салага
Внешне хотя бы пойдет моряком.
Утро. Задумчиво в зале читальном
С другом бесцельно листаешь журнал.
Дал мелодичною дудкой дневальный
На построенье сигнал.
Грянул оркестр про матросскую славу,
Руки друзей протянулись к тебе.
Знаешь ли? Знаешь… Ты начал октаву
В трудной, упрямой курсантской судьбе.
Раньше шатался в отрогах Урала —
Нож, плащ-палатка и «цейс».
Нынче наглаженный после аврала
В первый отправился рейс.
Мимо витрин, где молчат манекены
В штатских костюмах и шляпах,
Мимо влюбленных, которые, верно,
Мерзнут на каменных трапах.
Мимо… Туда, где за кожаной дверью
Палубой лег пожелтевший паркет.
Девушка в школьном переднике веером,
Может быть, ждет тебя, может быть, нет
Валкой походкой седого старпома,
Улиц вечерних встречая прилив,
Входишь в ворота знакомого дома,
Как в незнакомый залив.
Электричка изогнулась на повороте, исчезая за синеватым сугробом. Теперь уже некуда торопиться. Электричка ушла в Москву, а они остались здесь, рядом с Анкиной дачей.
«Сорок пять километров до Москвы и шестьсот семьдесят пять до Ленинграда. В Москве — мама, в Ленинграде — училище, которое сразу и за маму, и за папу, и за родную сестру. А я здесь, и, оттого, что рядом Анка, здесь центр моей вселенной, и никуда бы не надо отсюда ехать, но мама ждет…» — думает Кирилл и делает шаг к Анке.
Анка стоит на краю платформы, смотрит вслед уходящей электричке. Спина под серым пальто вытянута и напряжена. Такой бывает спина у прыгуна на десятиметровой вышке, когда внизу зеленеет бассейн и беспристрастно ждет судейская коллегия.
Кирилл хочет сказать: «Что ты, Анка, ничего страшного, мы поймаем попутку. Знаешь, когда опаздываешь из увольнения, то хороши все транспортные средства. Один раз я даже возвращался на поливальной машине». Кирилл делает еще один шаг и останавливается, вдруг поняв, что Анка не улыбнется, услышав про поливальную машину. И, чтобы хоть чем-нибудь заполнить паузу, Кирилл смотрит на часы и спрашивает:
