Старший лейтенант нашей пенитециарной системы Валерий Кисочкин писал рапорт. Рапорт о рацпредложении, который он решил составить под воздействием, по-видимому, одного из сериалов, снимаемых в многочисленных киностудиях наших идеологических врагов.
– Так, на чьё имя писать? – Мечтательно думал он, сидя над чистым листом бумаги. – В Москву, может, сразу? А кто там сейчас начальник? Э-э-э… Генерал-полковник Мартышкин? Нет, того давно уже за взятку прихватили, правда, он потом в колонию так и не попал. Штраф, по-моему, назначили – главное было, ведь, от кормушки оторвать.
Валера потянулся за спичками, лежавшими на полочке над кухонным столом, достал из запасника «сигаретку-сигареточку» и, закурив её, затянулся сладковатым дымом поглубже.
– А-а! Наверное, генерал-лейтенант Медведь! – Обрадованно воскликнул он.
Затем, словно вспомнив некую печальную весть, вновь затянулся сигаретным дымом и протянул разочарованно.
– Не-ет же – этот чего-то там с госконтрактами намутил, а ещё пару вилл на Багамах построил. Вот ему это всё и припомнили, когда он решил провести мимо общаковской кассы навар от переименования Федеральной службы наказания в Федеральную пенитециарную систему. Слово-то какое – пе-ни-те-ци-ар-ную!
Валера посидел немного, почесав в затылке, встал из-за стола, покружил вокруг него, вдыхая и выдыхая голубовато-сизый дым сигареты и размышляя:
– Нет, вообще в Москву смысла нет писать.
Во-первых, начальство скажет, что, мол, вконец зарвался Кисочкин – через голову начальства прыгать!
Во-вторых, я слыхал, что до Москвы вообще ничего не доходит, как в прямом, так и в переносном смысле. Даже если письмо и дойдёт до главного генерала, что вряд ли, то до него не дойдёт его содержание – слишком много букв и слов, а у него от долгого ношения фуражки уже мозги взопрели.
В-третьих, все проекты, не сулящие очевидной и немедленной выгоды в виде откатов от аффилированных с автором идеи или его друзьями-сослуживцами фирм, отвергаются как непригодные.
Кисочкин вновь сел за стол, затушил окурок в пепельнице и, решительно взявшись за перо, начал вдохновенно писать «шапку» рапорта:
– Начальнику Управления Федеральной пенитециарной системы Жлобской области генерал-майору В.С. Тюбетейкину. Рапорт.
Идея Кисочкина была весьма прозрачна и проста – исправительный эффект наказания возможен, если каждого совершившего то или иное злодеяние заставить вновь и вновь в течение отмеренного ему судом срока переживать суть совершённого им проступка.
Например, убийце необходимо каждый день оглашать смертный приговор – допустим, смерть через повешение. В течение дня вести с ним душеспасительные беседы, позвать священника, провести инструктаж по гигиене мёртвого тела и прочая и прочая, чтобы в конце дня при стечении публики, пожелавшей поучаствовать при исполнении смертного приговора, подвести его к эшафоту и…
Нет, не вздёрнуть, как это делали в варварские времена, а, усыпив, уложить его спать, чтобы на следующий день он проснулся вновь и «повторилось всё сначала».
Причём, чтобы такого рода наказание не превращалось в фарс, поскольку преступник на следующий же день поймёт, что его разыгрывают, необходимо стирать все воспоминания прошедшего дня.
Кисочкин на интуитивном уровне понимал, что такого эффекта можно добиться неким физическим воздействием на области мозга, отвечающие за память.
Ему было известно, что, например, методика воздействия электричеством на такие области ещё не разработана, поэтому, чтобы не уподобляться разного рода утопистам, в качестве альтернативы он предлагал следующие методы стирания памяти:
– воздействие электричества на весь мозг – авось заденет и нужную область;
– вышибание памяти ударом увесистой дубинки по голове;
– вливание каждый вечер в гражданина, отбывающего наказание 1-1,5 л водки.
Очевидно, что варварский способ выбивания памяти посредством дубинки, скорее всего, начальством будет с негодованием отвергнут, так как он имеет пагубное воздействие на здоровье человека, чреват образованием внутричерепных кровоизлияний, которые, как известно, приводят к летальным исходам.
Ежевечернее вливание водки для стирания впечатлений прошедшего дня могло оказать негативный эффект. Лица, даже и не склонные к совершению преступлений, стали бы, если можно так выразиться, выстраиваться в очередь на совершение тяжких и особо тяжких преступлений, суливших назначение длительных сроков наказания.
Такой способ стирания воспоминаний и ухода от реальности и без того широко распространён в России, да и во всём мире, но за него надо платить, приобретая спиртное.