— Дворяне боятся нетопыря… — отметила Магда не слишком уверенно.
— Сейчас — да, и нужно укреплять этот страх. Воспевать его великие победы — как он, значит, лично зарезал сто шаванов, а малахольная дура перебила еще тысячу, а ханидам засунули Персты в жопы и стрельнули раз по десять… Но все это не поможет, если Адриан призовет чернь. Презрение к быдлу пересилит любой страх. Палата выберет Эрвина.
Магда погладила живот, мечтая о том, как было бы все-таки неплохо родить наследного принца. Но доводы отца звучали весомо: похоже, Адриан совершал глупость.
— Ты прав, папенька… Вот только одна странность: неужто сам Адриан этого не понимает?
— А ты спроси его при случае. Не стесняйся, спроси.
Профессор Николас Олли погрузился в тяжкие думы, упершись лбом в оконное стекло кареты. Ровно сутки назад, после встречи с бургомистром, он почему-то сетовал на жизнь. О, какая ошибка! Ход событий начисто опроверг его мнение. Вчера-то профессор был редким везунчиком. Несчастным он стал теперь.
Сидя напротив, Элис снова и снова пересчитывала деньги. Она просто не могла удержаться — хруст новеньких бумажек завораживал.
— Я только что совершила открытие: счет бумажных денег — самое успокаивающее занятие на свете! Попробуйте, учитель!
Он отмахнулся:
— Хорошо, что существование Темного Идо недоказуемо. Иначе я назвал бы эти деньги идовскими.
— О, полно! Давайте заедем в шоколадницу, побалуем себя. Самой маленькой бумажки хватит, чтобы неделю питаться шоколадом!
Профессор принял за штуку. Но юмор студентки предназначался лишь для того, чтоб защитить ранимую надежду. Элис надеялась когда-нибудь набраться духу и пригласить наставника в кафе. Вместе пойти в театр — было даже не надеждой, а сказочной мечтой.
— Только послушайте. Я знаю шоколадный салон с очень особенной славой. Минерва Стагфорт ходила туда в те времена, когда еще и не мечтала стать владычицей. Эрвин Ориджин водил туда свою даму, когда был не герцогом, а всего лишь студентом. Прошлым летом туда заходила Карен Лайтхарт — опять же, до того, как была признана в свете и вернула свой титул. А теперь зайдем мы — и через год вы станете министром науки, а я… например, помощницей министра.
И снова шутливый тон маскировал трепетность ее надежд, и снова профессор не понял этого.
— Элис, я опечален вашей игривостью. Она выдает непонимание беды, в которой мы очутились. А может быть, вы радуетесь тому, что данная беда — скорее, моя личная, чем наша общая.
Со стороны мягкого профессора это был неожиданно колкий выпад. Элис расстроилась, ученый принес извинения.
— Простите меня, но поймите ситуацию. Адриан ждет от нас срочного завершения работ и уже выдал аванс в виде обещания оплатить сто приборов. Герцог Морис, напротив, желает, чтобы прибор не был готов до выборов. Он также выдал аванс, а вы по неосторожности взяли. Теперь два могущественных человека считают, что мы работаем на них, но ставят противоположные задачи. Чей гнев вы предпочтете испытать — герцога или бывшего императора?
— Я счастлива, наставник! Я тоже смогла хоть чему-то вас научить: теперь вы мыслите немножко по-дворцовому. Однако простите, есть изъян в вашей логике. Не забывайте, что чертеж пропал.
— И это только усложняет положение!
— А по-моему, облегчает. Ведь мы никому не говорили, сколько времени займет восстановление чертежей. Теперь мы можем выбрать либо Адриана, либо Лабелина, а второму отказать, сославшись на кражу. Адриан желает поскорее — но увы, из-за кражи мы никак не успеваем! Лабелин хочет подольше — но и ему можно отказать: скажем, чертежи неожиданно быстро нашлись, и Адриан забрал их в работу. Все теперь зависит от нашего желания!
— Но это будет нечестный поступок.
— Честность — это верное служение сеньору, не так ли? Наш с вами господин — наука. Мы выберем тот вариант, который будет лучше для него.
Профессор подумал минуту. Взял у Элис пачку денег, отделил две банкноты. Одну положил себе в карман, другую дал студентке:
— Это вам на шоколад.
Остальные пересчитал, мысленно вписал в бюджет проекта.
— Будьте добры, запишите. Для нового амплификатора необходимо заказать следующие детали…
Элис со вздохом достала блокнот и принялась писать.