А тут весна, позывы тепла с улицы, флюиды и все такое. Благородный пес привык таскать на себе это неповоротливое вонючее существо, утягивая его туда, куда пожелает душа. Но однажды ошейник сам собою расстегнулся (а может вовсе не случайно, а имело место дворцовая интрига?!), и совпало событие с проходом мимо аппетитно пахнущей сучки. Лихим молодцом Император загалопировал в сторону самки, которая, задрав задницу, ускорила ход. Отчаянный окрик поводырши не возымел действия - супротив природы не попрешь.
Вы не заметили, что императоров и диктаторов иных типов всегда губят случайные сучки? Сие касается не только четвероногих...
В узком проходе Пуи пристроился сзади проходимицы и после нескольких не слишком точных попыток величественно таки впендюрил по самое небалуйся. Та покорно не сопротивлялась, тем самым выразив почтение Высокому (хотя и коротконогому) Лицу. Ну, или морде – неважно.
Когда все закончилось, сучка унеслась прочь. Наш же герой обнаружил, что пребывает в совершенно незнакомом месте.
Так началось Дао Пуи.
Незнакомые места и непонятные запахи сменялись бешеной чередой. Вначале было прикольно, но вскоре стала подступать паника. Пуи успокаивал себя: "Это лишь легкое приключение, легкое приключение, легкое..." Перво-наперво помогало, но аутотренинг - не универсальное средство.
В некоторых местах двуногие пытались приставать к Пуи, тот по обычаю выдавал адекватный ответ. Пуи любит это состояние легонького голодка – оно ведь побуждает к жизни. Но дома - это одно: только дашь знак слугам, они тут же выкладывают яства. Здесь же все было как-то не так.
Прошло еще немного времени, и жрать захотелось слишком даже очень. Практически, мысли о еде вытеснили все остальные чувства. Пуи сейчас разодрал бы кого угодно, чтобы только набить чрево и угомонить наконец того первобытного зверя, который в нем глубоко засел.
Пуи тащился по незнакомым местам и отовсюду его обонянием овладевали запахи жратвы. Иногда двуногие его даже пихали, некоторые опять же норовили обратиться к Императору с какими-то человеческими словами. Пуи всегда считал, что разбирать этот вой двуногих не его императорское дело, сейчас же пришлось пересмотреть обычай. Пуи замирал, чтобы выждать паузу: авось да поднесут пожрать. Но что-то все не подносили и не подносили.
Однажды пронзила очень простая мысль: да надо вернуться наконец к этой дуре-поводырше, простить слуг за нерасторопность и восстановить божественный порядок. Дом где-то рядом, стоит лишь здраво рассудить и сориентироваться наконец в этом чёртовом пространстве. Пуи просто не знал, что коварные селекционеры в породе пекинес напрочь убили способность находить выход. Рассудок точила мысль: а может все это сон, всякая такая хрень снится часто. Раньше, в далекой молодости, в своих снах Пуи даже летал по воздуху и надлежащим образом обтяфкивал нижестоящих. Теперь сны уже не те - они о покое и пустоте, в которых тоже какой-то кайф.
Вдруг Пуи замер, увидев картину: отвратительный, облезлый вонючий кот владел посудиной, в которой грудой возвышалась ОНА: жратва. ОНА не выглядела аппетитной, да и запах не являлся восхитительным. Но некая сила, сидящая в голове, настойчиво твердила: "Жрать, жрать, жрать, ж-ж-ж..." С голодухи аж подташнивало.
Пуи величественно подбрел к месту трапезы. Странно, но котик не отступал. Пес острастительно тяфкнул. Облезлый выгнул спину, приподнял хвост - и-и-и... прыгнул на Императора. Все предыдущие коты в жизни Пуи панически улепетывали от нашего героя. Этот же когтями цапанул собачий нос! Пуи визжа отпрянул. Далеко убегать не стал, голод добавил отчаяния. Вторая попытка приблизиться к НЕЙ окончилась приблизительно так же. В третий раз пес пошел в яростную атаку. Рыча и оскалив пасть он ринулся в последний и решительный бой.
Кота зовут обычно: Барсик. В детстве он был домашним котенком, но когда однажды перешалил и несколько нашкодил, его выкинули в реальную жизнь. Сгинуть не дали инстинкты: животное взрастили реалии улиц и дворов Старой Москвы. Поскитавшись, Барсик осел во дворе, богатом кухнями. Свирепый нрав помог зачистить пространство от конкурентов и стать Царем двора. Барсик умеет подавлять противника и держать хвост трубой. А еще котяра - отменный крысобой, за что среди двуногих своего двора он пользуется особенным уважением.
Барсику не впервой давать прикурить всяким таким поганым псам, и он это умеет. А уж потерявшиеся домашние собаки - тупые из тупых. Они и теряются-то оттого что дебилы. Барсика прикалывает добродушие потерянных и их вера в свою какую-то исключительность. Наивные кретины на воле долго не живут. Но что-то в облике этого расфуфыренного ничтожества Барсика зацепило. В третий раз мурлыка отошел в сторону и возгласил троекратное "м-э-э-эу-у-у": даже в среде четвероногих безумству храбрых поют песни.
Когда Пуи наконец набил утробу, он поднял голову и разглядел человеческие ноги. Котяра в позе копилки и с выражением Будды на самодовольной морде пребывал чуть поодаль. Человечьи ноги пахли чем-то малознакомым, но все же не неприятным. Приподняв свои блестящие пуговки, Император узрел разве что пышную бороду.
- Тя как звать, чучело? - спросил двуногий.
- Р-р-рав! - тявкнул Император.
- Рав, значит. А меня Пал Владленыч зовут... то есть, звали. Теперь - Паша Боярин, грешный подлец и свободный художник. Бум знакомы. Ну, пошли, что ль, Рав.
- Р-р-рав! - Снова вырвалось из груди Пуи. И повинуясь какой-то непреодолимой силе он засеменил за двуногим. Барсик наблюдал за удаляющимися существами с какой-то ревнивой тоской.
...Дом большевиков, серый невзрачный чемодан в уютном дворе переулка Огородной слободы был сдан в 1935 году. В смысле, построен и принят правительственной комиссией. Товарищ Сталин к тому времени уже разогнал Общество старых большевиков, обидно назвав его "собранием старых пердунов", для членов которого элитное жилище и возводилось. Впрочем, самих пер... то есть, большевиков покамест не перестреляли и даже позволили (вместе с семействами) заселиться в элитную новостройку. Долгое время бывший Чудовской переулок носил имя Александра Стопани, большевика старой закалки, одного из основателей РСДРП и Общества старых пер... то бишь, большевиков.
Из окон квартиры Боярских хорошо виден подлинный архитектурный шедевр, автором которого является гениальный Ле Карбюзье. Эдакая гантель в форме чемодана – вся из стекла и бетона, а цвета – запекшейся крови. Два дома - ровесники, и пусть происхождение разнится - судьба строений приблизительно одинаковая: трудная. А что вообще в нашей богоранимой сране легкое... даже Отец Всех Народов по всем вопросам сетовал: "А каму сэйчас лэх-ко?"
Прах Александра Стопани (партийный псевдоним: Ланге) замурован в кремлевской стене. Кто внимательно читал предыдущие мои рассказы, знает, что сие означает. Дед Стопани, Джованни, был музыкантом, сбежавшим с обласканных Солнцем холмов Тосканы искать лучшей доли на студеных Сибирских просторах. По своей воле, между прочим! Доля найдена не была, и шарманщик (такова, по некоторым сведениям, была музыкальная специальность бедняка Джованни) помер в нищете и безвестности в глухом, но богатом селе Усолье. Сын Стопани Митрофан, воспитанный в Сиротском доме, стал врачом и уважаемым человеком. Это я к тому говорю, что при царизме социальный лифт работал, а теперь поди ж ты - устрой выпускника детдома в медицинскую академию... Сын Митрофана Стопани, почти, кстати, ровесник Владимира Ульянова, будучи студентом юрфака Казанского университета, проникся идеями Карла Маркса и пошел по линии светлого коммунистического будущего. На самом деле линия-то неплохая, уж никак не грешнее христианской, но человечество пока еще не еще не доросло до всеобщего равенства и братства: пороки оттягивают, да и вообще Древо познания добра и зла не зря было посажено.