Поборов брезгливость, Терри подошёл ближе, указав на свисающий с пояса замызганный и в чудовищном состоянии крематорский сканер.
- Пробей мне этого дельту. Что угодно, хоть номер, хоть что.
- Как прикажете, высший, - проскрежетал сигма и, высвободив крюк с отвратительным чмокающим звуком, уронил тело бунтовщика на платформу. После, бормоча что-то под нос, отцепил сканер и, наклонившись, провёл им над тощей рукой. К изумлению альфы, сканер ответил мелодичным писком, которому вторил непонятный смешок крематора.
- Дельта, личный номер δ-145-992, имя Вогда, ДСГ второй группы (полукровка), мужской, двадцать полных лет. Второй сертификат здоровья, заражён падучим, химически кастрирован. Распределён в сектор 07R.03 два года назад, до того относился к сектору 07G.01. Картавил.
Лефтерис с трудом удержался от дрожи, вызванной невообразимым голосом сигмы, который умудрялся коверкать слова и интонации. Вместе с тем – он испытывал и ликование, хотя и довольно слабенькое.
- Очень... хорошо. Достань чип, - не то, что бы ему было так уж приятно смотреть, как крематор вспорет руку дельте, но какой смысл марать руки, когда рядом есть тот, кто измаран по уши?
Чернозубый оскалился снова, и, придавив подошвой ботинка запястье, вспорол остриём крюка кожу, извлекая наружу небольшой чёрный камушек, покрытый вязкой чёрной кровью. Протянул пустыннику, роняя гройю на подставленную ладонью вверх перчатку, после чего вновь подцепил труп под челюсть и вопросительно уставился на высшего.
- Забирай, - Терри сжал руку в кулак, а затем спрятал добычу в потайной карман подсумка, и отвернулся от сигмы, направляясь к своим пострадавшим, рядом с которыми хлопотал медик принцепса.
- Скоро поезд. Какие меры предосторожности при транспортировке раненых?
- Этот сам дойдёт, - гамма кивнул на вяло выскалившегося в ответ Мельо, затем указал на Бальдра и Ордана. – Этих на носилках. Все рекомендации по купированию повреждений занесены в личное дело.
- Хорошо. Благодарю.
Гамма бросил на него странный взгляд поверх маски.
- Рад служить, Высший.
Надёжно подогнанный лицевой фильтр препятствовал проникновению в лёгкие любой, известной ученым Башни, заразы. Но в данную минуту Лефтерис был куда больше признателен технологам за то, что этот самый фильтр не пропускал вонь, что царила в душном, хоть и весьма просторном помещении. Просторном вширь, но не ввысь – рослому пустыннику всякий раз чудилось, что если он выпрямится, то обязательно стукнется головой о грязный, заросший ржавью потолок. Заунывный тягучий вой огромных вытяжек, не справляющихся с очисткой воздуха, загрязнённого дыханием сотни с лишним тел, усугублял гнетущее впечатление.
Взгляд лениво скользил по лежащим и сидящим людям, набившимся в избыточном количестве в бывший зал раздачи. Сознание же, разделённое сейчас на несколько параллельных потоков, лишь поверхностно отмечало особенности «завсегдатаев», расположившихся на многочисленных столах, стульях, самодельных лежаках да и просто на полу. Лишь на автомате был выловлен из общего фона лиц сухощавый и юркий толкатель «дури». Непуганые они здесь, безразличные. Даже отряд гамм в боевой экипировке вынуждал этих мразей всего-то понижать голос, предлагая товар, а не забиваться в первую попавшуюся щель. Лефтерис какое-то время размышлял – стоит ли отправлять образ торгаша в общую базу лиц, рекомендованных к ликвидации, но громкий гогот пары силовиков, сидящих по соседству с ним, заставил отказаться от этой идеи. После едва уловимой паузы он присоединился к ним, подавляя всколыхнувшуюся в душе неприязнь к этим кастовикам. Высмеивался некий объект, прошедший мимо его восприятия. По долгу службы, вынужденный сейчас играть роль одного из них, пустынник не понимал и не разделял того вопиющего безразличия, с которым гаммы относились к своим обязанностям. Впрочем, этот сектор Воратума был ещё не самым идеологически нестабильным, но, всё же, тлетворное влияние умственного разложения здесь было весьма ощутимо.
«- Терри, жив?» - царапнулась на задворках сознания чужая мысль, и мужчина машинально вытащил на передний план внутренний канал связи с его настоящими сослуживцами.
«- Что у тебя, Мельо?» - отозвался лениво, кивая в ответ на вопрос, заданный черноглазым гаммой. Белый шум. Их слова – белый шум. Как же легко, надо думать, им живётся...
«- Да без изменений. Пикетирующих больше не стало, меньше, впрочем, тоже. Вяло они как-то, без огонька... ещё даже не убили никого.»
«- Мельо!»
«- Молчу!»
Альфа подавил желание помассировать переносицу – этот жест казался насущной необходимостью после любой, сколь угодно короткой, беседы с контр диверсантом. Но сейчас для этого было необходимо поднимать защитную маску, снимать перчатки... лень. Тем более, вот тот тип без респиратора, надсадно и хрипло кашляющий, однозначно заражён падучим. А если посмотреть внимательнее – то таких людей окажется неприятно много. Обречённые, вырожденцы. Сколько пройдёт времени, пока плёнка мицелия даст свои жуткие плоды? Пока падучий гриб не полезет из лёгких наружу, захватывая новые и новые участки слизистой? Терри доводилось видеть несчастных, изуродованных этой «болезнью», уже лишённых разума, покрытых пушистой коростой падучего, но ещё двигающихся, продолжавших исправно выполнять свою нехитрую функцию – обдирать пригодный для переработки гриб со стен пещер. Он полагал, что проще и милосерднее было бы отправить их в крематорий при первых же признаках заражения, но Город считал иначе: каждый должен выработать свой функционал до предела.
Город, а, точнее, Подестат, был мерилом всех жизненных аспектов своих граждан. Абсолютно всех, без исключения. "Город лучше знает". Именно он определял положение человека в системе, доступные ему права и надлежащие обязательства, и, прежде всего, право на жизнь и право на смерть. Любое решение удел только Города. Стоило отметить, что, в абсолютном большинстве случаев, действия Города были целесообразны.
И именно он теперь вынуждал альфу сидеть в этом замызганном и дрянном месте, в компании низкоуровневых гамм, прикидываясь одним из них, и ждать... ждать.... ждать.