– Он мыслит не так как все, ты ж знаешь, – сказала Озия. – И вот еще какой вопрос: как нам, мой муж, удастся эту штуку распознать? Ты вспомни саркофаг и пирамиду из лагеря переселенцев – соплеменников твоих. На деле, они оказались чем-то большим, чем думалось тогда всем нам.
– Ну, об этом можете не беспокоиться, – заявил, возбужденный предстоящим делом мальчик из будущего. – Мой Волк узнает "это", чем бы оно на первый взгляд ни казалось. Он обучен моим отцом, распознавать "черных" правителей и их технические приспособления, по только одному ему известным приметам.
– Тогда, порядок, – согласился Ним. – Давайте выступим немедленно. Ночь только началась и наше внезапное возвращение обратно – в стан врагов будет для них неожиданностью.
* * *
Фигуры воинов, охранявших вход в лабиринт, были видны издалека. Костер, разведенный этими горе воинами, хорошо их защищал от ночного холода, но одновременно притуплял их бдительность. Разглядеть что-либо за пределами освещенного круга, было невозможно.
– Ваня, – сможет ли Волк, подкрасться к ним, как можно ближе и неожиданно появиться в поле их зрения? Это здорово поможет нам их нейтрализовать без лишнего шума.
– Сейчас же пошлю его, – последовал мысленный ответ. Пока Ним и Озия возвращались к своему недавнему месту заточения, мало-помалу научились обращаться к младшему товарищу молча, не произнося слова вслух. Это теперь давало им неплохое преимущество, позволяя не выдавая себя лишними звуками подкрасться к врагам вплотную. Они затаились в тени, на самом краю освещенного костром пространства, ожидая появления Волка. Хруст сухой ветки под ногой Нима прозвучал как выстрел. Все трое замерли, припав к земле, ожидая, что вот-вот их присутствие окажется раскрытым. Однако удача в эту ночь была с ними: никто из воинов даже не посмотрел в их сторону. Либо они ничего не услышали, либо вероятнее всего, приняли треск ветки за треск горящих дров.
Тень Волка мелькнула с противоположной стороны круга и он, бесшумно ступая, подошел к трем часовым сзади. Небрежно положив мощную лапу на плечо среднего, он вынудил того обернуться. В следующий миг, охваченные суеверным страхом, все трое, не издав ни звука, повалились на землю лицами вниз, прикрыв головы руками. Все происходящее не нарушило окружающего спокойствия ночи: тревоги не поднял никто. Скорее всего, если и были свидетели происшествия, то они так же пребывали в прострации.
По замыслу Нима Волк должен был погнать этих троих за пределы освещенного пространства прочь от входа в пещеру лабиринт, чтобы они не смогли предупредить остальных соплеменников. Но сколько Волк не подталкивал мордой то одного, то другого, ни один так и не сдвинулся с места. Это было не по плану. Можно было, конечно, обогнуть парализованную группу и войти внутрь, оставив все как есть, но рисковать, оставляя врагов в тылу, Ниму не хотелось. Время уходило и нужно было что-то срочно предпринять. Решив рискнуть и показаться в свете костра, Ним быстро подбежал к крайнему воину и, сжав ему горло одной рукой, чтобы тот не поднял от неожиданности шума, поволок его к входу в пещеру, где быстро привел в бесчувственное состояние, с силой вдавив пальцы в соответствующие точки на шее. Закончив возиться с первым часовым, он быстро вернулся и занялся вторым.
Эти дикари были словно плохо запрограммированные роботы: до самого последнего мгновения, пока не становилось слишком поздно, они не делали попыток сопротивляться или бежать. Правда, третий, частично вышел за рамки программы, попытавшись скрыться, – видимо оказавшись умнее первых двух. Он сумел справиться со своим страхом и бросился прочь за пределы границы света костра, надеясь затеряться в ночи, но, как и его товарищи, не догадавшись позвать на помощь. Бдительно следящий за происходящим пес, не позволил ему уйти слишком далеко, вцепившись зубами в ногу и опрокинув на землю. Крик беглеца, готовый вырваться наружу, захлебнулся, когда Волк сомкнул челюсти у него на горле. Подоспевший раньше Нима Ваня отшатнулся с перекошенным лицом.
– Этому повезло меньше остальных, – прошептал Ним. – Твой Волк все-таки больше зверь, чем прирученный пес.
– Он защищал нас, – вступился за своего друга мальчик.
– И он поступил верно, с его точки зрения. – Подошедшая Озия была бледна, но держалась молодцом, восприняв смерть одного из противников, как неизбежность.
– Что сделано, то сделано, – подытожил Ним. – Горевать нужно о своих погибших друзьях, а не о слугах врага своего. А теперь скорее внутрь, путь открыт. Нам нужно спешить, только так мы сможем свести возможные жертвы к минимуму.