Отныне, – стать рыбами им, – с человечьим умом.
Потомство той пары русалок живет и поныне,
Резвятся они и играют в просторе морском.
Животные-рыбы, а ныне зовут их ДЕЛЬФИНЫ,
Они навсегда обречёны жить в царстве своем.
Когда пение принцессы смолкло, возникла пауза, заполненная только шелестом волн, набегающих на галечный берег. На лицо девушки набежала печаль. Обняв колени руками и положив на них подбородок, она, не отрываясь, глядела вдаль, погрузившись в раздумья. Заметив это, Ним огорчился.
– Вам грустно Озия? Это я виноват со своими расспросами.
– О, что Вы Ним! Вы совершенно не причем.
– Мне очень понравилось Ваше пение, а сама сказка больше похожа на быль.
– Это легенда, а значит, так было когда-то.
– Сказка-быль, – задумчиво произнес Ним. – Только сейчас я уловил, в чем заключено отличие вашей ладийской манеры разговаривать. Ваша речь словно пение.
Серо-голубые глаза девушки еще таили грусть, а губы уже улыбались.
– У нас считается, поэзия способна импульс дать, чтоб овладеть парапсихическою силой и путь к познанию Вселенной указать. Вам это интересно?
– Еще бы! Расскажите, как это вы, совершенно не пользуясь механизмами, воздвигли этот дворец? – охотник кивнул в сторону резиденции правителя Лады.
– Я не буду рассказывать, а лучше покажу. Хотите увидеть, как учатся наши дети?
– Конечно, хочу, – Ним принялся одеваться, чтобы последовать за принцессой. Но вместо того, чтобы куда-либо идти, она приблизилась и ласково взяла его ладони в свои руки.
– Сейчас мы переместимся на другой остров. Он находится далеко от этого места, в другом полушарии планеты. Закройте глаза, – посоветовала она. – Так легче переносить процесс перемещения.
В следующее мгновение, Ним почувствовал головокружение и легкую тошноту. Когда он справился с неприятными ощущениями и открыл глаза, под ногами был песок, ноги утопали в нем по щиколотку. Солнце поменяло свое положение, оно теперь висело низко над горизонтом. Видимо здесь было утро или вечер, а не разгар дня – оставленного ими острова правителя. Увидев, что охотник пришел в себя, принцесса поманила его за собой. Впереди поднимался песчаный холм. Окружающая их местность была безлюдна и пустынна, лишь на вершине холма виднелось несколько изогнутых деревьев с мохнатыми стволами и кронами из длинных трепещущих на ветру листьев. Поднявшись на вершину и остановившись возле одного из них, Озия прошептала:
– Учитель не любит, когда отвлекают детей, поэтому будем смотреть издалёка.
Бросив взгляд по другую сторону холма, Ним увидел группу мальчиков и девочек, возрастом от пяти до десяти лет. Рядом находился мужчина среднего возраста. Наверное, это учитель, – решил Ним. Он имел, как и все ладийцы, светло-русые волосы средней длины, перехваченные красной лентой. О чем-то, рассказывая детям, он время от времени указывал рукой на ряд валунов, находившихся поодаль. Камни имели разные формы, некоторые напоминали животных, иные – людей. Размеры их достигали от двух до пятнадцати метров в высоту. Ребятишки, разбившись на две группы, разошлись по обе стороны этих гротескных каменных изваяний. Каменные глыбы вдруг начали передвигаться, выстраиваясь рядами. Затем стали подниматься в воздух и, перемещаясь над землей, опускались на землю, образуя постоянно меняющиеся правильные геометрические фигуры. Охотник внимательно наблюдал за этими передвижениями, пока не понял, что они подчиняются каким-то правилам.
– Неужели малыши этого достигают силой мысли, как и Вы, Озия?
– Да, но важнее точность соблюсти и сориентировать те заготовки статуй по света сторонам, а после, в месте заданном ещё установить. Чтоб творчество детей развить игра придумана по правилам определённым, и в инженерном деле помогает их талант раскрыть. Среди ребят постарше есть и те, кто формы придавал тем заготовкам мыслью углублённой.
– А где же находиться школа? – полюбопытствовал Ним. – Я не заметил здесь ни одной постройки.
– Проводятся занятья всякий раз, в местах довольно отдаленных, перемещений множества никак им не удастся избежать. Любой ребенок Лады с малолетства уменье обязан это развивать.
Ним еще долго наблюдал за странной игрою этих детишек, погрузившись в тяжелые раздумья. Как сложилась бы судьба его родного мира, если б они пошли по другому пути развития? Перед глазами прокручивались фрагменты жизни кассийцев: "Нудный и не всегда любимый труд от рассвета до заката, зачастую не нужный никому, приевшиеся удовольствия и развлечения, изобретенные одними людьми для других. Мы перестали ощущать радость бытия, разучились просто радоваться жизни, воспринимать ее такой, какая она есть, без искусственных прикрас. Разучились замечать красоту окружающую нас. Все время придумывали что-то, как нам казалось – лучшее. Надеялись, что изобретения заменят нам природу, при этом день за днем безвозвратно теряли свой мир. Но хуже всего это то, что теперь мы вмешались в спокойную жизнь этих красивых и умных людей. Не зная о том, что творим, мы уже умудрились уничтожить часть их мира, воздвигнув на выжженном месте свои неуклюжие сооружения". Ним задал себе вопрос: – А смог бы он так же радушно принимать иных существ, поступи они подобным образом с его миром? Ему стало нестерпимо стыдно за себя и свой народ. Погрузившись в размышления, Ним позабыл о том, где он находится и вздрогнул от легкого прикосновения руки девушки к его плечу.