Макс осмотрелся вокруг. Лес здесь ничем не отличался от той своей части, в которой была убита Алиса. Здесь тоже царила осень. Весь лес, казалось, дышал ею. Но осень здесь была совершенно другая. Осень в лесу так же отличалась от осени в городе, как дикие собаки отличаются от домашних, породистых. Городская осень была чистой, прекрасной. Она пахла золотом, смеялась, играла листьями и облаками. Осень в городе была юной девушкой, дышащей счастьем и радостью. Здесь же она была совершенно иной. Она была сгорбившейся старухой, опиравшейся на клюку. Шла через лес, оставляя за собой лишь старость и смерть. Ее дыхание веяло гнилью, а тяжелая поступь заставляла листья опадать на холодную землю. Здесь не было и намека на праздничное золото. Старуха неумолимо дышала смертью на еще зеленые листья, и они тут же опадали, становясь сразу же черными. Она шла тихо, беззвучно. Не было веселого шелеста листьев, игравших с ветром. Здесь была лишь тишина. Тишина, которая всегда нависает тяжестью в комнате покойника. Всюду в воздухе стоял едкий запах гнили — запах смерти. Это дышала старуха. Это дышала Осень.
Где-то вдалеке показался свет. Он плясал, переливался и становился то ярким, то совсем угасал. Макс насторожился. Но это не было похоже на погоню. Свет не приближался, голосов не было слышно, вокруг царила тишина. Тогда Макс встал и решился подойти ближе.
Приблизившись, он увидел, что это был костер, а возле него грелись двое мужчин. Сложно было определить их возраст. Им с одинаковой вероятностью могло быть как тридцать, так и пятьдесят лет. Они были грязные, заросшие, с отросшими бородами. Их одежда давно потеряла какой-либо вид, а лица потеряли следы жизни. Они просто сидели, греясь у огня и ни о чем не тревожась.
Макс подошел ближе. Они подняли головы и кивнули ему, одновременно и здороваясь, и предлагая сесть у огня. Макс сел. Какое-то время они молчали, но затем Макс представился и рассказал им о себе. Ему казалось странным то, что он так вдруг выдал незнакомым людям всю свою жизнь. Всю жизнь, которая началась несколько дней назад. Он рассказал им и о своих планах. У них тоже была снята блокировка, и с тех пор они и скрывались здесь, в лесу.
Макс стал убеждать их присоединиться к нему, пойти с ним к психиатрической клинике, собрать людей. Он рассказывал им все то же, что когда-то рассказывал Алисе. Но на них его рассказ не произвел впечатления.
— Успокойся ты. Не ты первый, не ты последний. Мы тоже в свое время пытались бороться, что-то изменить. Ничего не вышло. Смирись, тебе не изменить то, что создавалось и укреплялось веками. Даже если ты соберешь людей, эта жалкая горстка букашек не сможет ничего сделать со всей Империей. Революция, ишь ты, что придумал. За все время, которое человечество провело, уничтожая свою собственную фантазию, приходило немало таких рыцарей, как ты. Но знаешь, почему ни один из них не смог изменить что-то? Потому что хотя фантазия и не уничтожена полностью, у людей отпала в ней необходимость. Они просто не хотят больше иметь фантазию. Они не хотят быть свободными. Им проще и спокойнее быть безмолвными рабами, чем самим руководить своей жизнью и защищать себя. Дело не в тех, кто блокирует фантазию, а в тех, кому ее блокируют. Люди не хотят что-либо менять. Ты можешь устроить революцию, войну, можешь захватывать больницы, изменить город, правила. Но ты не можешь изменить людей. Люди, привыкшие быть рабами, будут желать оставаться ими. А кто не желает — уходит в лес, так же как мы, так же как ты. Здесь они могут быть свободными, но сами. Вдали от города и других людей. Так что выбирать тебе. Можешь остаться, а можешь идти и воевать со своими собственными иллюзиями. Город здесь близко, всего пару часов ходьбы на запад. Выбор за тобой. А мы сейчас будем спать.
Они потушили огонь и легли там же, где и сидели, у тлеющих остатков костра, кутаясь в лохмотья своей одежды.
Макс сидел, долго думая о словах этих людей. Значит, все действительно бесполезно. И они, и Алиса. Их не делают рабами. Они сами хотят быть ими. И его жена тоже. Да, это намного проще, узнать по радио, какую одежду тебе сегодня надевать, куда идти и что делать. Не нужно делать выбор. А ему его сделать нужно. Рабом действительно быть проще.
— Привет, Ёжик!
Макс обернулся на знакомый голос. Все тот же мальчик, семи лет. Он держал в руках мел и чертил поле для классиков.
— Почему ты называешь меня ёжиком? — Спросил Макс.