— Ничего, — успокаивал он ее. — Скоро все будет хорошо. Скоро все пройдет.
В ответ Анна лишь заходилась новыми рыданиями.
По прибытии в больницу, он повел ее прямо к своему отделению, и там — прямо в зал блокировки. Когда они шли по коридорам, люди расступались перед ним и старались обходить стороной. По одному виду девушки было видно, что ее блокировка сбилась, и все опасались приближаться к ней. Кроме того, во Всеобщей Инструкции было предписано избегать таких людей, и не вступать с ними в контакт. Исключение было лишь для врачей, призванных помогать таким, как они, и защищать от их влияния здоровых людей.
Девушка, хоть и рыдала и просила отпустить ее, вела себя спокойно, что вселяло надежду на ее выздоровление. Она послушно легла на стол и позволила надеть ей маску. Подали газ, и уже меньше чем через минуту она спала.
Теперь настала работа Макса. Он занял свое место за панелью, в то время как стол с лежащей на нем девушкой медленно заползал в длинную трубу, в которой и находился прибор.
Максу оставалось лишь нажать несколько кнопок, и тонкий луч лазера, не повредив ни одной клетки кожи, проникнет точно в нужный отдел мозга и сделает свое дело, не задев ничего лишнего.
Через пять минут лампочки на панели погасли, и стол вернулся на место. С девушки сняли маску, и Макс наклонился над ней. Через несколько секунд ресницы дрогнули, и она открыла глаза.
— Что случилось? Где я?
— Ты в больнице. У тебя снялась блокировка. Только что ее вновь поставили. Как ты себя чувствуешь? — Макс испытующе смотрел на девушку. Сейчас ему предстояло определить, как все прошло. К сожалению, не существовало прибора, точно определявшего, заблокирована фантазия или нет. И Максу всегда приходилось самому, из разговора с пациентом, определять это. За многолетнюю практику у него уже был наметан глаз, и ему не стоило труда получить результат, задав лишь пару вопросов. Голос, жесты, глаза — все это выдавало человека.
— Как ты себя чувствуешь? — Повторил он, видя, что девушка все еще не до конца пришла в себя после наркоза.
— Я в порядке, кажется. Какой ужас. Надеюсь, я ничего не натворила?
— Нет, все хорошо. Ничего страшного не случилось. — Макс успокоился. Операция прошла успешно. Девушка была в безопасности, и он мог отправить ее в отделение. Следующие три дня она пробудет там, и если он не обнаружит за это время никаких признаков болезни, то ее можно будет отпустить домой.
Когда он выходил из операционной вместе с Анной, ее родные уже ждали там, и, увидев, что все прошло хорошо, осыпали его благодарностями. Сама девушка тоже, смущенно улыбаясь, поблагодарила Макса и извинилась за доставленные неудобства.
Макс провел всех в палату, оставил счастливую семью и пошел в свой кабинет. Его смена уже заканчивалась, и у него оставалось совсем немного времени, чтобы привести дела в порядок.
Ровно в восемь вечера он снял халат, надел легкую куртку, которую положено было носить ранней осенью, и вышел из кабинета.
Жаркий день сменился легкой прохладой вечера, и Макс, сев в машину, опустил стекла. Где-то вдалеке слышался стрекот сверчков, а в воздухе пахло приближающейся грозой. Макс нахмурился. Он чувствовал себя уставшим и хотел спать. Глубоко вдохнув вечерний воздух, он завел мотор и выехал на проезжую часть. Ему предстояло ехать до дома минут двадцать, и он включил радио. В эфире шли вечерние новости, затем погода, и затем, как всегда, звучал гимн Империи.
Фонари и светофоры то и дело проносились мимо, сливаясь в причудливые узоры, равномерный звук двигателя и шелест колес по асфальту убаюкивали, и с каждой минутой все сложнее было держать глаза открытыми.
Глава 2
Макс открыл глаза. Веки, казалось, налились свинцом. В голове мутило.
— Где я? — собственный голос казался чужим и далеким. Во рту пересохло, и язык распух. Слова давались с трудом.
— Он пришел в себя… Позовите врача… — Голоса лишь эхом доносились до сознания.
— Пить. Дайте воды. — Макс снова пересилил себя и заговорил. Его тут же начало мутить, и он сжал губы и закрыл глаза.
Он слышал отдаленные шаги, стук дверей и звон стекла, переливавшийся тысячей крохотных колокольчиков.
— Макс… Макс! — Голос издалека упорно пробивался в сознание Макса. Наконец, он нашел силы, и открыл глаза.
— Ты пришел в себя, хорошо. Как ты себя чувствуешь? Мутит?
Макс смог лишь прохрипеть что-то и закрыл глаза. Даже дыхание давалось ему с трудом.
— Воды, — наконец прохрипел он. Тут же долгожданная влага коснулась его губ, но горло так и осталось сухим. Ему лишь смочили губы влажным полотенцем. Макс протестующее замычал, но врач не позволил ему пить.