Теперь он понимал. Понимал, если не все, то очень многое. Люди не всегда были такими, и они годами жили с фантазией. Эта болезнь не смертельна, как всю жизнь ему и другим твердили еще с детства. Бесспорно, даже сейчас Макс осознавал преимущества удаления фантазии. Люди, у которых ее не было, не совершали преступлений, не устраивали войн, не совершали ничего плохого. Они даже представить такого не могли. Жили строго по Инструкции, и не делали ничего, что не было в ней прописано. Они не могли даже придумать способ совершить преступление. Более того, так как им не рассказывали о них, никто даже не думал, что такое возможно.
Однако люди перестали быть людьми. Они стали бездушными послушными существами, которыми легко управлять. У них исчезло дыхание Жизни. Они слепо жили, слепо умирали, не замечая ни того, ни другого. Люди даже не были способны чувствовать. Не могли испытывать любовь и ненависть. Да, сохранились браки, но даже они, как Макс понял из книг, очень изменились. В книгах вступление в брак всегда сопровождалось чувствами. Чаще всего — любовью, иногда — даже страхом и ненавистью. Но даже это было лучше того, что сейчас — безразличие. Безразличие во всем. Раньше люди сами выбирали себе пару, или же за них это делали родители. Но всегда это сопровождалось какими-то переживаниями, это было настоящим событием. Сейчас же, когда человеку исполняется семнадцать лет, он просто получает квартиру и партнера по браку. Их выбирает кто-то за них, и никто никогда не задавался вопросом — почему. Никто никогда не пытался спорить, потому что всем было все равно. Просто с какого-то момента двое абсолютно незнакомых людей начинали жить вместе и будто даже не замечали этой перемены. Это просто было в Инструкции, а значит, не подлежало сомнению.
В Инструкции было прописано вообще все — от общих положений, до личной жизни каждого. И все это контролировала Империя. Она контролировала даже рождение детей. В семье не могло быть детей до тех пор, пока этого не позволит Империя. И лишь когда придет письмо с разрешением на ребенка, супруги могли его завести. Но это не все, даже дата зачатия определялась свыше. Собственно, самого процесса зачатия, такого, как раньше уже давно не было. В назначенный Империей день супруги шли в клинику, где их уже ждали, и совершали процедуру искусственного оплодотворения. Через девять месяцев они опять приходили и забирали готового ребенка. Тогда они получали документ о блокировке и присвоении малышу имени. О том, как в старые времена появлялся ребенок, не могло быть и речи. Не было никакой беременности, родов и всего остального. Ребенок выращивался в специальных капсулах, и затем отдавался родителям. Затем ребенком занималась няня, которую пришлют из специального отдела по уходу и воспитанию, и так до тех пор, пока он не пойдет в школу.
Раньше Макс считал все это само собой разумеющимся, но сейчас все внутри него восставало против этой неестественности жизни. «Зачем все это?» — спрашивал он себя, уже зная ответ.
Такие люди, безропотные, безвольные, были очень удобны и выгодны Империи. Рабы. Рабы, повинующиеся каждому слову, беспрекословно выполняющие любые приказы, работающие без выходных, на износ, развивая Империю, давая бесконечные прибыли верхам, и не получая ничего взамен. Да, где-то там, вверху, были те, кто это все контролировал. Кто контролировал все. Но никто не знал этих людей. Они были так далеки и так недоступны. Но все повиновались. И он, Макс, тоже.
Но теперь все будет по-другому. Он все изменит. Да, сейчас он один, но теперь он многое знает, и знает что делать. Он найдет людей, у которых была снята блокировка. Они тоже поняли, поняли то, чего он сам так долго не мог понять. Он соберет этих людей, и когда будет не один, можно будет все исправить. Да, он все исправит. В мире снова будет фантазия. И люди будут живыми.
Глава 5
Утром Макс решил в первый раз выйти из своего убежища. Лучи восходящего солнца ласково скользили по домам, по опавшим листьям, заливая их последним безразличным теплом. Все вокруг, казалось, пылало в огне. В равнодушном, спокойном, таком же безразличном огне. Казалось, что сама природа, глядя на своих детей, также потеряла способность что-либо чувствовать. Листья вяло падали с деревьев и, упав, лежали на земле в ожидании своей участи. Макс разогнался, и с чувством то ли злости, то ли счастья пнул гору опавших листьев. Они на миг взметнулись вверх, но тут же безмолвными трупами опали обратно на землю. Макс пинал их еще и еще, подбрасывал руками, но им было все равно. Они лежали — сырые, полусгнившие, безжизненные. Такие же, как и люди. Но Макс с упорством подбрасывал их вверх, будто надеясь, что в какой-то миг эти желтые сморщенные листы вдруг расправятся, зазеленеют и вернутся на деревья.