Я затормозил у выхода и проскользнул в соседнюю комнату уже осторожней. Чувство уверенности начало возвращаться ко мне, хотя никаких видимых причин для этого не было. Может, пребывание в огненных облаках все же подействовало на меня, и эффект начал проявляться, хотя и запоздало?
Похоже было на то: еще до того, как увидеть Длинного, я уже знал, где он стоит, и главное — что можно сделать. Пришедшая мысль была шальная — в здравом уме человек ни за что не представит себе ничего подобного. Но я представлял. Мало того — был уверен, что все получится.
Осторожно, чтобы не привлекать лишнего внимания, я вошел в лабораторию и потянулся к «замочной скважине», где до сих пор торчал шар.
Да, именно он должен послужить мне оружием, и я знал, что он подчинится. Словно какая-то сила вошла в меня, изменяя какие-то тонкие внутренние механизмы, — и я стал хозяином этого странного, почти безмозглого, но переполненного злостью существа. Я чувствовал его, я понимал его стремление к уничтожению и к утолению голода — и мог его направлять.
Я взялся за шар, и он поддался мне, как будто заранее подчинившись моей воле.
Я старался не смотреть, что Длинный делает с Лиз: второй пустой сосуд говорил мне, что в запасе у меня есть еще несколько секунд, прежде чем прибор будет включен. И все же полностью ничего не видеть я не мог. Я замечал блеск страшной иглы, входящей в вену Лиз, я чувствовал ее отчаянье и боль… Да, Длинный должен дорого за это заплатить!
В критический момент, когда руки Длинного потянулись к роковой рукоятке на приборе, я был готов действовать.
— Эй! — крикнул я, привлекая внимание к себе. Длинный обернулся. На его лице появилось подобие удивления. — Получай!
Я произнес это с максимальным злорадством, на какое только был способен.
Длинный поднял брови. Он соображал слишком медленно, чтобы успеть понять, что последует за угрозой. Я не стал смотреть на него долго — мне нужно было сосредоточиться на рвущемся в бой существе, которое удерживала от немедленной расправы с бывшим хозяином только моя рука. Я не стал его даже подталкивать — только приподнял, направляя его движение.
Шар засвистел, и вилки с силой впились в плоский бледный лоб. Теперь Длинный был не просто удивлен — на его лице застыло выражение крайнего потрясения.
Внутри шара щелкнуло и включилось сверло.
Как знать, может быть, и маленькое злобное существо не было лишено своеобразного честолюбия получало удовольствие от того, что именно Длинный стал его жертвой. Со злорадным визгом сверло вошло Длинному в лоб. В шаре открылось заднее отверстие, и из головы Длинного ударила, заливая всю комнату слизистой желтой кровью, широкая струя. Негромкое рычание заполнило лабораторию, но мне уже было все равно, кто издает эти звуки, — убийца или жертва.
Я смотрел на Лиз. Осунувшуюся, ошарашенную — но живую. Она быстро освобождалась от пут, и ее взгляд был устремлен на меня. Только на меня — как и мой на нее. Когда мы были рядом, все остальное исчезало для нас.
Нет, не все… Если бы это было так!
Уже через мгновение я снова наблюдал за редеющей желтой струей. Длинный уже должен был зашататься и упасть — но он стоял, и этого оказалось достаточно, чтобы страх проснулся во мне снова.
Он не умирал.
Мало того, я бы не сказал, что он выглядел хуже, чем до того, как над ним поработал шар: лицо оставалось по-прежнему бледным, холодные пустые глаза не утратили ясности.
То, что произошло после этого, произвело бы впечатление даже на мертвый камень, и я подумал, что схожу с ума. Длинный поднял руку — это уже после того, как его мозг вылетел по частям, перемолотый и пережеванный, через заднюю дырку шара, — и потянулся к металлическому убийце. Но не это потрясло меня больше всего! Шар вдруг начал в его руке сминаться и продавливаться, и вскоре Длинный мял в руках уже бесформенный комок металлической фольги! Страшный шар-убийца оказался пуст внутри. Искривились вилки, согнулось сверло…
Длинный поднял голову — из дырки на его лбу еще сочилась желтая слизь — и посмотрел на меня.
«Ну что? — спрашивал его взгляд. — Победил? Что ты теперь на это скажешь?»
Металлический комок с тихим шорохом упал на пол…
А я стоял и никак не мог поверить, что Длинный снова обскакал нас. Настолько нереальным и фантастическим выглядело его спасение, что я видел в нем призрака — и только. Я даже не отскочил, когда он протянул ко мне руку, только что раздавившую металлическое чудовище, и оторвал меня от пола.
Я был в шоке — и этим объяснялось то, что я не ощутил ничего. Я не боялся, не страдал — я только молча смотрел на Длинного и никак не мог понять, почему он уцелел. Это было противоестественно. Этого вообще не могло быть!