Камней становилось все больше. Вскоре среди них появились настоящие громадные глыбы, но торжествующий Майк не унимался.
«Еще! Еще!!!» — беззвучно шептали его губы.
Довольно быстро шахта наполнилась до краев. Теперь оставался последний, завершающий штрих.
Новая глыба, значительно превосходящая по размерам все предыдущие, возникла на вершине холма и, переваливаясь, устремилась вниз. Ее скорость росла, пока она не подпрыгнула и не опустилась сверху на кучу камней, подминая их под себя.
Глыба поразительно напоминала гигантское надгробие. Именно такой памятник и хотел воздвигнуть над могилой врага Майк.
Заключительный раскат грома расколол небо, отдавая последний салют победителю, и стих.
Уставший и опустошенный после этого невероятного подвига, Майк глубоко вздохнул.
Он хотел только одного — оказаться побыстрее дома, в своей кровати… нет, у камина, рядом с братом.
«А где же Джоди?» — подумал он, поднимая голову.
Наверное, его магическая сила еще не иссякла до конца: на той же вершине холма возникла человеческая фигура.
Джоди приветственно поднял руки и потряс скрещенными кулаками в воздухе.
Победа!
Майк молча улыбнулся ему в ответ. Он был счастлив, как бывают счастливы дети, летая во сне.
Счастлив, как во сне…
Майк вздрогнул и открыл глаза.
Где-то рядом тихо тикали часы. Из-за приоткрытых занавесок выглядывало бледное утреннее небо.
«Где я?» — удивленно подумал он. Ответ нашелся сразу: Майк лежал на кровати в собственной комнате.
«Так неужели все это было простым сном?» — ужаснулся он, бросая взгляд на дверь. Если события прошлой ночи были правдой, там должна была остаться дыра.
Дверь оказалась целой.
Майк поежился и снова закрыл глаза. Так, значит, это был всего лишь сон…
Эпилог
Удивительные вещи происходят порой в мире. Вроде бы все ясно, логично, все стоит на своих местах, но вдруг в механизме событий поворачивается невидимая крохотная пружинка — и жизненный театр исчезает, выставляя напоказ закулисные внутренности. И герой оказывается не героем, и подлец — не подлецом. Но еще интересней — или печальней, — когда вдруг путаница вмешивается в сами сюжетные ходы жизни-пьесы. И вот занавес опускается, но из-за него выскакивают взбешенные режиссер и сценарист и объявляют:
— Простите, господа, актеры все напутали. На самом деле конец в этой пьесе совсем не тот, и мы сейчас его покажем заново…
Нечто подобное произошло и с Майком, поочерёдно оказывавшимся то на месте героя, то в зрительских рядах.
Сон закончился. Занавес опустился…
В камине тихо потрескивало пламя, освещая неровным, меняющимся светом лицо Реджи.
Да, Реджи — он был жив и сидел сейчас рядом с ним. И все же их было только двое…
— Я знаю, что все это бесполезно…
Слова потрескивали, как сгорающие в камине сухие ветки.
— Да тебе просто приснился кошмар… Чего ты хочешь — после похорон ты практически не спал…
«После похорон… — эхом отозвались слова Реджи, — после похорон…»
Кто только выдумал этот печальный обряд?
Майк вспомнил катафалк, надгробные речи — и резкая тоска болезненно ударила по сердцу.
Кто только придумал, что родные люди должны уходить навсегда?
— Сначала они забрали маму и папу, — Майк не сразу понял, что говорит эти слова вслух, — потом забрали Джоди… А теперь они пришли за мной.
Как не похоже оказалось кладбище на то, что он видел во сне… и как похоже одновременно — та же тоска, та же боль, то же ощущение собственного бессилия перед судьбой…
Но почему же он тогда не помнит, как Джоди ушел? Почему в его памяти, в его снах брат остается живым? Неужели ему придется жить и дальше с этой тоской — ведь они не успели даже попрощаться… А во сне — там Джоди остался жив… Зачем нужна такая действительность?!
На кладбище не было памятников и надгробий — простые таблички, утопленные в землю. И на одной из них навеки застыла надпись: «Джоди Пирсон, 1954–1978».