Взгляд Станислава зацепился за длинный белый транспарант на стене спортзала с рекламой кроссовок «Найк». Он кивнул на транспарант с бледной улыбкой:
— Давно здесь висит это полотнище?
— Давно, с полгода. А что?
— Мне почему-то помнится, что вместо него болтался пожухлый плакат с надписью: «Привет участникам соревнований». Смешно? Может, у меня действительно крыша поехала?
— Тогда она поехала и у меня, — вздохнул Вадим, вставая. — Посиди, я посмотрю, не освободилась ли наша пленница, и поедем.
Вернулся он через пять минут, одетый в темно-серый костюм с галстуком, придававший ему вид молодого, уверенного в себе бизнесмена.
— Потопали.
— Куда?
— За кудыкины горы. Ко мне домой, естественно, оттуда позвоним Фадееву. Поживешь у меня пару дней, пока не определимся.
Стас нехотя поднялся, кинул взгляд на наряд друга:
— Откуда у тебя костюм? Ты же в спортивном был…
Вадим с недоумением уставился на Панова.
— Ты точно помнишь, что я был в спортивном костюме?
Теперь уже Стас посмотрел на Борича с недоумением.
— Ну да, ты прискакал в своем любимом, с белой полосой и красными звездами… — Стас вдруг понял, что друг не шутит, и побледнел. — Господи! Неужели я в самом деле спятил?! Но ведь совершенно отчетливо помню, что ты приехал в синем спортивном костюме и кроссовках…
Вадим положил руку ему на плечо:
— Успокойся, все в конце концов разъяснится. Слишком просто все списать на твою больную голову. Мадам из спецслужбы не вписывается в эту гипотезу, ее приятельницы в крутых тачках — тоже. Меня заинтересовали твои слова о космонавтике, такого даже Кеша не говорил. По-твоему, первыми высадились на Луне наши и немцы, а не американцы?
— Ну да, в семьдесят первом.
— А кто же тогда вообще первым в космос полетел?
— Издеваешься? Гагарин, конечно.
— Слава богу, хоть что-то остается неизменным в нашем безумном мире.
Они вышли из зала, но в тренерскую заходить не стали.
— Пусть сама выбирается отсюда, — сказал Вадим в ответ на взгляд Стаса. — С ее навыками это будет нетрудно.
Он первым выглянул из двери служебного входа, осмотрел прилегающую к зданию территорию, махнул рукой:
— Держись в кильватере, не отставай.
Шел девятый час вечера, солнце уже спряталось за домами, но было довольно светло. Людей у зданий комплекса было мало, да и те спешили по своим делам.
Вадим свернул к летним кортам, отгороженным высокой металлической сеткой, возле которых среди десятка автомобилей стоял пробитый пулями «Форд». И в это мгновение из-за угла здания с визгом покрышек выскочили еще две машины — знакомая серая «Тойота» и джип «Шевроле», резко затормозили, из них посыпались молодые женщины в одинаковых темно-синих и фиолетовых костюмах и бросились наперерез идущим вдоль ограды Панову и Боричу. Затем сбоку вынеслась еще одна «Тойота» и перекрыла им путь отступления к выходу из парка.
— Недооценил я их, — сквозь зубы процедил Вадим. — Оперативно работают «волчицы»… Беги к машине, я их задержу.
— Но…
— Беги, я сказал!
Но бежать не пришлось.
Внезапно одна из близстоящих машин — мощный джип «Лексус» — с утробным урчанием прыгнула вперед, распахнулась дверца салона, и из кабины раздался чей-то энергичный голос:
— Садитесь, быстро!
Вадим, не раздумывая, нырнул головой вперед в кабину. Стас последовал за ним мгновением позже и лишь потом взглянул на водителя. На него смотрел тот самый вежливый голубоглазый охранник из банка «Москредит», что не пропустил Панова к президенту.
— Держитесь, — улыбнулся молодой человек, круто разворачивая джип и ухитряясь при этом не задеть ни одной стоящей рядом машины.
— Кто вы? — хрипло спросил Стас.
— Ангел-хранитель.
Послышался звонкий дробный грохот, словно по корпусу джипа выпустили струю пуль. Впрочем, это и в самом деле были пули: по машине беглецов стреляли! Стас пригнулся, ожидая услышать шлепки пуль в сиденья машины, однако ничего не услышал, джип, вероятно, был бронирован.
Они выскочили в переулок за парком, свернули направо, затем налево, еще раз направо. Удар, серия толчков, звонкий стон металла, рев сирены.
— Сзади, — сказал Вадим, устроившийся на заднем сиденье.
— Вижу, — отозвался водитель, доставая мобильный телефон. — «Пять-два», я «шесть-ноль-четыре», нахожусь в эпицентре плывуна первой степени, необходим аварийный сдвиг глубиной в двадцать пять — тридцать минут.
Что ответили молодому человеку, Панов слышать не мог, да и прислушивался к его словам вполуха, занятый больше самим процессом бегства. К тому же дилетанту понять странные переговоры было трудно, однако эти переговоры дали результаты уже в ближайшую минуту.
— Просчитайте минимальные последствия, — продолжал водитель.
Пауза.
— Масштаб корректировки — зона в радиусе двух километров вокруг спорткомплекса ЦСКА.
Еще одна пауза.
— Линия по невыключенному: Станислав Кириллович Панов, тридцать лет, холост.
Последняя пауза.
Джип продолжал мчаться переулками вокруг стадиона ЦСКА как бешеный, и точно так же неслась за ними машина преследователей — джип «Шевроле».
— Я готов, — бросил водитель.
В то же мгновение джип резко затормозил, Стас едва не воткнулся головой в лобовое стекло, ударился грудью о торпеду машины так, что потемнело в глазах. Стало тихо. Стас оглянулся назад и невольно издал удивленный возглас: Вадима сзади не было!
Панов посмотрел на водителя, на заднее сиденье, снова на водителя.
— Что вы сделали?! Где мой друг?!
— Все в порядке, — невозмутимо ответил водитель, трогая джип с места. — Прошел аварийный хроносдвиг реальности. Ваш друг в безопасности.
— Что это значит?!
— Скоро все узнаете.
Они выехали на Ленинградский проспект, направились к центру города, свернули на Беговую.
— Откуда вы меня знаете? — пробормотал, немного успокаиваясь, Стас.
— Служба такая.
— Какая?
— Ну, скажем, служба контрразведки.
— Военной, что ли? Вы из ФСБ?
— Ну что вы, наша контрразведка с государственной не имеет ничего общего. Однако потерпите четверть часа, вам все объяснят.
«Лексус» свернул к Ваганьковскому кладбищу и остановился во дворе старого девятиэтажного дома. Стемнело, на улице зажглись бледные фонари.
— Выходите, пожалуйста.
Они вылезли из машины, быстро направились к дому, но в подъезд заходить не стали, обогнули небольшое кирпичное строение котельной, нырнули в его распахнутую дверь, которая сама собой закрылась за ними. Пробежав короткий коридорчик, проводник толкнул фанерную дверь в тупике коридора, жестом пригласил Панова в чулан с каким-то тряпьем и коробками:
— Прошу простить за неудобства, но коррекция была аварийная, неподготовленная, вот и пришлось использовать запасной вариант отступления.
Он стал спускаться в открытый квадратный люк.
Панов как во сне последовал за ним, ни о чем не спрашивая. Люк закрылся за его спиной, отрезая обратный путь. Лестница вела вниз, деревянная, старая, затоптанная, словно ею часто пользовались, но ступеньки не скрипели, создавая впечатление монолитной конструкции. На глубине восьми-десяти метров она закончилась в подвальчике, заставленном бочками и ящиками, тускло освещенном единственной лампочкой в металлическом наморднике. Запахи пыли, ржавого железа, гнилого дерева наполняли подвальчик, создавая впечатление старости, ветхости, запустения и забытости. Но Панов не успел проникнуться здешним унылым духом. С гулом отъехала часть стены подвала, в лицо брызнул яркий свет, пахнуло озоном, и Станислав шагнул в открывшийся проем вслед за проводником, изумленно открывая глаза.
Помещение больше всего походило на зал Центра управления полетами: ряды пультов с компьютерами и дисплеями разных размеров и форм, индикаторные панели, шкафы с мигающими окошками и глазками, прозрачные стенды с контурами не то морей и рек, не то городских застроек. Перед рядами пультов, спускающимися вниз амфитеатром, располагался гигантский — во всю стену — экран с двумя земными полушариями, покрытыми неравномерной светящейся сеткой, в узлах которой загорались и гасли яркие цветные звезды.