— Прыгай! — раздался его гулкий раскатистый голос.
С пальца чернобородого сорвался сгусток розового огня. Стас пригнулся, пропуская сгусток над собой, но не удержался и с криком свалился в сияющую туманную бездну. Завыл в ушах ветер, скорость падения стремительно начала увеличиваться, внизу показался хаос скал и россыпи камней, а когда удар о камни казался неминуемым, он с криком подхватился с кровати в липком холодном поту, широко раскрытыми глазами разглядывая мирную обстановку спальни.
Через минуту лег, унимая бешено колотившееся сердце, потом встал и поплелся в ванную, чувствуя себя разбитым и больным. В затылке словно застряла заноза, точнее, косточка абрикоса или сливы, и это ощущение не покидало Стаса уже два дня, с момента его встречи с двумя незнакомцами на мосту через железнодорожные пути в районе «Авиамоторной», когда он ехал из издательства домой. Встреча произвела на него такое впечатление, что странные мужики в необычного покроя плащах снились ему теперь каждую ночь, не помогали ни успокаивающие таблетки, ни аутогенная тренировка, и Стас в конце концов решил обратиться к врачу. Хотя был твердо уверен, что встреча на мосту ему не пригрезилась и двое баскетбольного роста мужчин сунулись под колеса его «Рено» на самом деле.
После того как они «разрядили» в него свои кулаки, Стас доехал до дома на полном автопилоте, и факт этот тоже не подлежал сомнению, как и то, что на полу кабины он потом обнаружил диковинной формы нож с острым как бритва, волнистым лезвием. Вспомнилась не то чтобы добрая, но извиняющаяся улыбка старика, его странная фраза:
— Прости, Стас. Видно, такова твоя судьба…
Что он хотел сказать этими словами? Почему извинялся? Каким образом его кулак превратился в электрошокер? И откуда он узнал имя водителя «Рено», случайно попавшегося на пути?
— Абракадабра! — пробормотал Стас, направляясь в ванную.
Ответов на эти вопросы у него не было, а сомнения в трезвости ума уже появились.
Стас — Станислав Кириллович Панов, тридцати лет от роду, шатен, метр восемьдесят пять, спортсмен-любитель — теннисист, не женат, генеральный директор издательства «Дар» (название издательство в конце девяносто девятого года получило от имени Дарья, так звали девушку Стаса, с которой он был знаком три с лишним года), — принял душ, сварил себе кофе, оделся и позавтракал, все еще переживая отдельные эпизоды сна.
Жил он в двухкомнатной квартире на проспекте Жукова один, лишь Дарья появлялась здесь регулярно, да мама изредка навещала сына, чтобы навести порядок в холостяцкой квартире, хотя сама жила не близко, на Сухаревской площади.
В девять часов Стас вывел машину из гаража, находившегося прямо под домом, и мысли его свернули в другое русло. Когда он подъехал к офису издательства, располагавшемуся в пятиэтажном здании бывшего стройтреста на Первой улице Энтузиастов, его занимали уже другие проблемы, издательские: предстоящая покупка бумажного комбината в Твери, расширение площадей, редакторские дела и финансовые отчеты. Хотя нет-нет да и вспоминался сон с преследователями в плащах.
В одиннадцать часов он провел оперативное совещание, обсудил с главбухом издательства, с которым когда-то учился в школе, финансовые дела и поехал на Хорошевку, на встречу с главой банка «Москредит», от которого зависела судьба покупки издательством собственного бумажного комбината. В этом же банке работала и Дарья Валентиновна Страшко, подруга Стаса на протяжении последних трех лет. Правда, что пора жениться, Стас сообразил недавно. Дарья любила его и была чрезвычайно терпеливой женщиной, притом — красивой и умной, что в нынешние времена редкость, но вряд ли ее устраивало такое положение вещей, хотя она и не показывала Панову своего заинтересованного отношения к замужеству. И все же он созрел благодаря маме, обратившей внимание на то обстоятельство, что сын с подругой стал встречаться реже.
Стас и сам заметил, что Дарья приходит к нему все неохотней, но все никак не мог, да и не хотел, честно говоря, поменять образ жизни, который его устраивал. Но мама в последнюю их встречу вдруг грустно сказала:
— Сынок, а ведь ей уже двадцать семь лет.
— Ну и что? — не понял Стас.
— Ничего, — улыбнулась Зоя Николаевна. — Внуков хочу…
Этот разговор и привел Стаса к состоянию внутренних разборок с самим собой, в результате чего он пришел к мнению, что — пора. Пора узаконить отношения с любимой женщиной, ждущей этого шага, как и все женщины мира. Это лишь для мужчин не имеет значения — формальны или неформальны их отношения с женским полом, дай им волю, большинство из них никогда не переступило бы порог загса, но для женщины факт брака имеет гораздо большее значение, и Стас наконец это осознал.
Естественно, сначала он забежал в кассовый зал банка, чтобы увидеть Дарью и договориться о встрече. Хмурый вид девушки его не смутил.
— Привет, боярыня, — сказал он, протягивая ей букет роз. — Что-нибудь случилось? Отчего вид похоронный?
— Ничего не случилось, — слабо улыбнулась Дарья, глянув на Стаса слегка раскосыми глазами; она уверяла, что в жилах ее предков течет и тюркская кровь. — Не очень хорошо себя чувствую.
— Надеюсь, ничего серьезного? — встревожился Стас. — Сможешь съездить со мной после обеда в одно место?
Дарья покачала головой, увенчанной короной из волос, в которую она превратила свою роскошную косу.
— Не смогу, меня не отпустят.
— Если я попрошу, отпустят.
— Зачем? Куда ты хочешь поехать?
— В загс, — пожал плечами Стас.
Глаза девушки раскрылись шире, в них сквозь недоверие и печаль вспыхнули искры изумления и радости.
— Ты… серьезно?!
— Еще как, — небрежно сказал Стас. — Будь готова к трем часам, я за тобой заеду.
Он сунул в окошко руку, погладил вздрогнувшие пальцы девушки, уловил ответное касание и направился к выходу из зала, провожаемый засиявшими глазами Дарьи. А у колонны посреди зала ему преградила путь молодая женщина в деловом темно-синем костюме, широколицая, некрасивая, с широким носом и низким лбом.
— Господин Панов?
— Да, я, — остановился Стас.
— Пройдемте со мной.
— А в чем дело? — озадаченно посмотрел он на незнакомку. — Вы кто?
Женщина достала из сумочки красную книжечку с вытесненным на ней двуглавым золотым орлом, махнула ею перед носом Стаса и упрятала обратно.
— Я следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры.
— Ну и что? Меня обвиняют в криминале?
— Вы находились вечером седьмого сентября на мосту через железнодорожные пути возле станции «Авиамоторная»?
Станислав снова вспомнил встречу с двумя незнакомцами в странных плащах, в душе невольно шевельнулся страх.
— Н-не помню. А в чем все-таки дело?
Из вестибюля выглянул штатный сотрудник секьюрити банка, знавший Панова, направился к разговаривающим. Женщина — следователь Генпрокуратуры оглянулась на него, бросила Стасу сквозь зубы:
— Постарайтесь припомнить точное время, когда вы ехали через этот мост.
— Ну-у… где-то около одиннадцати часов, — пробормотал сбитый с толку Панов. — Задержался на работе и… да в чем дело, в конце концов?!
— Проблемы, Станислав Кириллович? — подошел охранник.
— Спасибо, — сказала женщина и, не глядя на парня, пошла к выходу из зала.
Мужчины молча смотрели ей вслед.
— Кто это? — поинтересовался охранник.
— Следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры.
— Ух ты! — усмехнулся охранник. — Важная дама. Неужели издательство «Дар» попало в поле зрения Генпрокуратуры? Признавайтесь, что вы там напечатали?
— Мы много чего печатаем, — пробормотал Стас. — Только интерес у следователя другой…
Он оглянулся, махнул рукой наблюдавшей за ним из окошка кассы Дарье и направился на второй этаж здания, где его ждал президент банка. Дама из прокуратуры ему не понравилась, как и ее неожиданный интерес к происшествию на мосту. Генеральная прокуратура пустяками не занималась, и если следователям стало известно, что вечером седьмого сентября Панов ехал по автостраде через железнодорожные пути в районе «Авиамоторной», следовательно, там что-то произошло. Что-то серьезное, помимо контакта Станислава с двумя мужчинами необычного вида, со стреляющими молниями кулаками.