— Я лезу? — возмутился он.
И я понял, что мы случайно столкнулись в воде.
— Ты нашёл мою ручку?
— На, бери! — протянул он её.
— Мне она не нужна. У меня их четыре. Возьми себе.
Джимшер ничего не ответил.
— На тебе цепь. Я себе другую найду. Бери уж.
— Ладно, возьму…
Мы вышли на берег и молча сели на пригорок, потому что удовлетворение, которое мы испытывали, невозможно было выразить никакими словами.
НАЧАЛО ПОХОДА
Три ночи подряд я почти не спал.
То вспомню, что у нас верёвок маловато, а без верёвок по скалам и ледникам не пройдёшь. То думаю, как нам тащить в такой путь кирки и заступы?
Наконец я сообразил, что надо понести их без рукояток — лишний вес: там, в горах, будут леса, и мы сможем срезать новые рукоятки.
Склад у нас был один — дупло дуба, стоящего на краю села. Чего там только не было: чугунный котелок и алюминиевая молочница, большие куски сахара, солёная вяленая рыба, сушёные яблоки, топор, дедовский кинжал без ножен, спички, консервные банки, хурджины и сухари в мешочках. Словом, подготовились мы основательно.
И вот наступил назначенный день.
Мама, как обычно, ещё до рассвета собралась на ферму — она работала там дояркой, а с тех пор, как ферму механизировали, ходит за породистыми коровами — так, говорит, трудодней побольше получается. Вообще она работяга, моя мама. Ни свет ни заря на ферму идёт, а вечером вернётся и по дому до ночи хлопочет — стирает, гладит, шьёт, стряпает. И на меня виновато поглядывает. С тех пор как она второй раз вышла замуж, я часто замечал этот её виноватый взгляд.
Эх, да что говорить…
Собралась, значит, мама на ферму. И вдруг видит меня — на ногах, а не в постели. Удивилась:
— Ты что это так рано сегодня?
— Ухожу… — отвечаю я.
— Уходишь? — заволновалась мама. — Куда?
— К тётушке схожу, к отцовой сестре.
— И надолго?
— Месяца на два.
— Да ты что, Каха? Как это на два месяца?
Я понял, что назвал слишком долгий срок, и поправился:
— Ну, недельки на две… Не возвращаться же сразу назад.
— Ладно, сынок, сходи отдохни, только не забывай, что осенью у тебя переэкзаменовка.
— Ничего, ещё два с половиной месяца впереди!
— Иди, сынок, с богом. — Она шагнула через перелаз, оглянулась и сказала дрогнувшим голосом: — Будь осторожен, Каха, я буду беспокоиться…
Да, трудно жить на свете решительному человеку. Не докажешь людям, на что ты способен, они и смотреть в твою сторону не будут. А чтоб доказать, надо что-то сделать. А скажи им, что ты решил сделать, признайся, станут за руки, за ноги хватать, отговаривать, запугивать. Ничего не поделаешь — придётся промолчать.
Погодя немного появилась во дворе бабушка, вынесла в переднике кукурузу для кур:
— Цып, цып, цып, цып!
— Ладно уж, бабушка, всё равно ты не успеешь их зажарить до моего ухода, — сострил я.
— Чего-чего? — не поняла бабушка.
Тут откуда-то вылез мой Ломгула, переполошил кур.
— Когда он подохнет, безобразник этот? Чего ему тут надо? Пошёл вон! — зашумела бабушка и опять стала сзывать кур.
Я нарочно встал там, где были раскиданы кукурузные зёрна, и Ломгулу подозвал: если бабушка рассердится на меня, ей легче будет со мной расстаться.
— Убирайся сейчас же, бездельник, вместе со своим щенком!
— В чём дело, бабушка? Скажи уж, что мне нельзя ходить по этому двору — и дело с концом.
— Уйдите сейчас же, дайте кур покормить!
— Да уж ухожу, бабушка. Оба уходим. Не увидишь ты нас больше. Только бы ты со своими курами была счастлива, а мы пойдём куда глаза глядят. — Я повернулся к Ломгуле. — Видишь, Ломгула, там, где ходят бабушка и её куры, нам делать нечего. Пошли отсюда!
— Ох, чтоб мне его землёй засыпать! Уложил бы уж в свою постель, если не можешь с ним расстаться! — крикнула мне вслед бабушка. На мои намёки об уходе она всё ещё не обращала внимания.
Я вошёл в дом и стал вынимать из шкафа кое- какую одежду. На одной из полок с удивлением обнаружил книжку «Рассказ маленькой косули». С каких это пор мой отчим стал читать детские книжки?
— Ты чего, в баню, что ли, собрался? — спросила бабушка и топнула ногой, отгоняя щенка — Не води его в комнату!
— Столько терпела, бабушка, потерпи ещё две минуты.
— А через две минуты куда вы денетесь, хотела бы я знать?
— Когда не увидишь нас, тогда узнаешь.
— Дай-то бог!
— Я тебе желаю, чтоб все твои желания исполнились бы так же, как это желание исполнится… Где моя ситцевая рубашка?