- Владычество Атона, единого бога солнечного диска, - сразу же поняла Фрэн. – Нет, Элджи, здесь другая ситуация. Ты, наверное, не вполне меня понял – я подразумевала изменение сознания египтян в сторону общих нравственных принципов, выразителем и гарантом которых был верховный бог Амон. Очень сильный и благостный, кроме того, его культ был близок народу и появился естественным образом, в отличие от искусственно созданного культа Атона… У религии должны быть корни в народе…
- Пожалуй, - согласился Алджернон.
- А то, что Атон был на свету? – спросил археолог спустя несколько мгновений. – То, что его культы отправлялись не в тайне от людей? Разве это не достижение?
- С одной стороны – да, - ответила Фрэн. – А с другой – большая неудача.
- Почему? – удивился Алджернон.
- Потому что религия, чтобы вызывать к себе почтение и являться настоящей организующей силой, должна была быть окружена тайной, - ответила Фрэн. – Видишь ли, древних египтян было не пронять такими доводами, как нас с тобой. Они не имели научных приборов, чтобы убедиться в могуществе божества, и не знали физических законов, управляющих Вселенной…
- Никогда об этом не задумывался, - изумленно сказал археолог. – Дорогая, я восхищаюсь твоей логикой. Вот что значит показать свою работу свежему человеку.
Фрэн не сдержала торжествующей улыбки.
- Ты не упомянешь меня в своей книге? – спросила она, скрывая ревность и некоторую обиду.
- Непременно, - обещал Алджернон. – Я упомяну тебя как свою помощницу и официально выражу тебе благодарность на самой первой странице.
Фрэн поморщилась – этого ей было мало; но пока лучше придержать свои амбиции.
- Спасибо, Элджи, - сказала она. – Ну так как – на каком заглавии мы с тобой остановимся?
- Нужно как следует подумать, - ответил Алджернон. - Я… поищу формулировку сам.
- Заглавие очень важно, - напомнила Фрэн. – Это как первое впечатление, которое ты производишь в гостях.
- Ну, это скорее относится к художественной литературе, - заметил Алджернон. – Наши коллеги больше смотрят на содержание и авторитет автора.
Фрэн прокашлялась и отвернулась от бумаг Алджернона, раскиданных по всему столу.
- Элджи, когда мы с тобой поженимся? Насколько я понимаю, вопрос о материнском благословении отпадает.
Он провел рукой по волосам – для него, человека старшего, чем Фрэн, поколения, такие вопросы имели большое значение.
- Ты уверена?
Она пожала плечами и зло рассмеялась.
- Ты что, ничего не видел? Я тебя уверяю, что мама все время такая. Во всяком случае, по большей части. А я считалась в семье паршивой овцой… ну вот примерно с того времени, как мама тебе сказала, с того времени, как начались мои “странности”… Видишь ли, мама слишком хорошая христианка, чтобы любить дочь с дьявольскими способностями.
- Бедная ты моя, - сказал Алджернон.
Он понимал, что и люди не очень религиозные, а просто – обыкновенные скорее отвергли бы Фрэн, познакомившись с ней поближе, чем приняли. Но он – незаурядный человек, и не пугается того, чего не понимает.
- У тебя плечо совсем прошло? – спросил археолог, приблизившись к своей подруге и коснувшись раненого плеча. Она не поморщилась.
- Почти совсем, - ответила Фрэн. – Если не наваливаться на него, то не больно. Кроме того, Элджи…
- Ты хочешь поскорее стать моей женой, - договорил он. – Я понимаю, как это важно для женщины. Хорошо, давай прямо сейчас назначим дату свадьбы.
Фрэн подумала, дергая себя за локон.
- Шить платье будем?..
- Если для тебя это важно, то сошьем, - ответил Алджернон. – Но ведь есть магазины, где можно приобрести готовые наряды, насколько мне известно.
Фрэн вздохнула.
- Знаешь, мне кажется забавным белое платье… ну, после всего, что с нами было. Но лучше его все-таки купить, шить слишком хлопотно, ты прав. И венчаться, не только пойти в контору по регистрации.
- Венчаться? А ты знаешь, что церковный брак нерасторжим? – спросил Алджернон.
Она округлила глаза.
- А ты собрался со мной разводиться?
- Конечно, нет, - сказал он. – Никогда.
- Ну, вот и я так думаю, - ответила молодая женщина. – Кроме того, святость церковного брака в моих глазах не так велика – ты же знаешь, как я отношусь к христианской церкви…
- Как к искусственному институту, установления которого обветшали, а декор стал преобладать над сутью, - договорил археолог. – Я так понимаю, ты делаешь это больше ради мамы, чем ради себя.
Она улыбнулась.
- Да нет… больше для нас. Так принято, Элджи. Хотя не очень-то для меня важно.
- Я понял, - ответил археолог. – Так на какой день мы назначим свадьбу?
- Давай… через неделю, - сказала Фрэн. – Не будем тянуть. Пятнадцатого мая.
- Очень хорошо, - согласился Алджернон. – Так и сделаем. Кого ты позовешь?
Она засмеялась.
- Если исключить маму, маленькую сестричку и больного брата, остается только Дональд, - сказала девушка.
- Может быть, Корнеров? – предложил Алджернон. – Они хорошо к тебе относятся.
Фрэн улыбнулась – так приятно было подумать, что к ней хорошо относятся хотя бы чужие люди.
- Ну а ты? – спросила она. – Кого позовешь?
- Мне некого звать, - ответил он. – У меня не осталось никого из родных, а с друзьями я не общался слишком долго…
- Ну так, может, возобновишь старые связи, как хотел? – спросила Фрэн. – У тебя еще будет время съездить в Лондон до свадьбы.
***
В Лондон они приехали вместе – на несколько дней, чтобы устроить все дела со свадьбой и напомнить о себе Британскому музею. Фрэн невольно вспоминала, что Александр Андерсон, бывший коллега и главный идейный противник Алджернона, работал над тем же самым периодом и теми же самыми вопросами, что и ее жених. Его “Культ Амона Фиванского”, труд, с которого началось знакомство Фрэн с египтологией, был написан убежденным материалистом – но это было не столь существенно, поскольку египтология, в отличие, например, от палеонтологии и биологии, не затрагивала религиозные вопросы напрямую; существенно было то, что во многих пунктах эта книга полностью расходилась с выводами Алджернона… Датировка событий, их значение и толкование – отличалось все. При этом Фрэн не могла обвинить Алджернона в непрофессионализме или скороспелости заключений.
Просто египтология действительно неоднозначна – и в некоторых вопросах доказать свою правоту не получится, даже споря до хрипоты. Остается только полагаться на интуицию. Без сомнения, Андерсон тоже это делал – только не признавался самому себе в таком “субъективизме”; но Фрэн гораздо больше доверяла собственным и Алджернона интуитивным выводам, чем выводам Андерсона.
Они сняли номер в недорогой гостинице, поскольку планировали задержаться в Лондоне дня на три. Фрэн настояла на том, чтобы сопровождать Алджернона в музей, хотя он упорно предлагал ей сначала заняться подготовкой к свадьбе.
Фрэн чуть было не сказала, что если он не перестанет, она выйдет за него замуж в том, в чем стоит перед ним сейчас – в пальто и шляпе. Но ее сердитого взгляда оказалось достаточно.
Конечно, Алджернон не всегда был доволен ее упрямством – но он же знал, что она не подарок. А ей хотелось увидеться со своим другом-экскурсоводом, понять, как персонал музея реагирует на Алджернона – вообще понять, насколько высок его авторитет здесь. Но осуществить свое намерение ей не удалось – Алджернон неожиданно передумал идти в музей днем, ближе к вечеру.
- Это неподходящее время, - сказал он Фрэн. - Сотрудникам будет не до нас, ты же сама понимаешь. Лучше завтра с утра. С утра посетителей, как правило, мало.
Она уже догадывалась, что он скажет сейчас, и сердито сложила руки на груди.
- Пойдем по магазинам, - предложил археолог. – Присмотрим себе свадебные наряды.