— Доброе утро, прекрасная Альма.
— Доброе утро, Громила.
Обменявшись стандартными любезностями, они смеются и усаживаются за стол с подносами, чтобы позавтракать. Половина вареного яйца, кусок хлеба, стакан воды и миска каши. Альма радуется, что ей теперь не приходится бороться за еду, только замечает одну вещь. Постепенно привыкая к приему пищи, границы ее потребностей постепенно начинают расширяться, и она думает о том, что чего-то постоянно не хватает. Сегодня она думает о том, что хочет яблок.
— Твое пение вчера всех поразило, — восхищается Громила, качая головой. — Клянусь, в жизни не слышал ничего прекраснее!
— Ты смущаешь меня, Громила, — опускает она веки.
— Но это правда! Верно я говорю?
Сидящие за столом согласно кивают. Альма вновь замечает, что с ними нет Бекки.
— Верно говоришь, Громила, — подсаживается к ним Сейн и жмет ребятам руки. — Точно сойка поешь.
Внезапное сравнение обескураживает Альму, но она старается расслабиться.
— Тогда уж сойка-пересмешница, — жмет она плечами.
— Кто такие сойки-пересмешницы?
Альма кладет в рот ложку каши и тщательно ее пережевывает, жалея на подсознательном уровне, что завела эту тему. Не стоило вообще говорить об этой птице. Услужливое сознание сразу показывает ей воспоминания о смерти Сеяна и Лил. Каша камнем падает в желудок.
Альма замечает, что все ждут от нее ответа.
— Такие птицы, — начинает она, — смесь сойки и сойки-говоруна, — она замолкает, помотав ложкой в воздухе.
— Говоруны, — вливается в разговор Оливер с озорным огоньком в глазах. — Это птицы-шпионы из Капитолия, отец рассказывал мне, как они… — он сникает мгновенно и чуть ерзает на месте. — Да, не важно, — машет он рукой.
Все за столом заметно стихают, горбят плечи и молча продолжают есть. Альма смотрит на ребят и жалеет, что затеяла вообще этот разговор. Что бы там ни было, она все испортила. Настроение ухудшается моментально, аппетит тут же пропадает. Однако им нельзя выходить из-за стола и не доедать свою порцию, поэтому она заталкивает в себя оставшиеся пару ложек, встает с места и, скомкано попрощавшись с остальными, относит свой поднос на место приемки.
Краем глаза она замечает, что Сейн смотрит ей вслед, но, закрыв пылающие щеки волосами, не придает этому значения. Она не смотрит по сторонам, поэтому не замечает, как один из посетителей столовой внимательно и цепко за ней следит.
Зачем она вообще ляпнула про соек-пересмешниц? За всю прошлую неделю она ни разу не упоминает в своих разговорах Капитолий, а сегодня выдает сразу про соек-говорунов.
— Ох, и кто за язык тянул, — сокрушается она, цокая языком.
Расстраивает ее именно факт того, что она заговорила о Капитолии, а не странное поведение разом сникших ребят. Альма Грей пока не понимает, что здесь нужно уметь смотреть по сторонам и запоминать всякие мелочи. Жизнь ее этому научит позднее.
Она приходит к необходимому блоку за пять минут до начала и вставляет свою карточку в прямоугольный отсек. Слышится знакомый звук и она толкает дверь, после чего непроизвольно останавливается и округляет глаза.
Под землей не просто блоки, здесь целый мир, и с каждым днем Альма убеждается в этом все больше. В большом сером зале с низким потолком стоят десятки столов, ближайшие ряды которых заняты работающими швейными машинками и завалены полотнами серых тканей. Большая часть столов за ними пустует, машинки на них накрыты чехлами.
Еще одно напоминание о том, что людей должно быть больше.
— Здравствуй! — подлетев, приветствует ее невысокая худенькая девушка с большими синими глазами. — Меня зовут Мегги, — протягивает она руку.
— Меня Альма, — тут же радуется Альма такому теплому приему. — Альма Грей.
— Приятно! — восклицает она, активно пожав ей руку. — Идем за мной, я все тебе быстренько расскажу и введу в курс дела.
Альма искренне улыбается, печальный разговор за завтраком постепенно забывается.
— Мы вяжем и шьем всё, что только можно, — начинает она. — От носовых платков до зимних курток.
Мегги указывает ей на полки вдоль стены, где аккуратно сложены десятки комбинезонов, комплектов нижнего белья, носок, полотенец, мешков, одеял и даже носовых платков. У стены виднеются полотна, аккуратно скрученные в рулоны, несколько девушек чуть подальше занимаются переработкой льна и активно работают пальцами. На новую помощницу посмотреть времени у них нет.
— Процесс и прост, и сложен, Альма, у нас полное производство, — деловито замечает Мегги. — Выращиваем лён, собираем, обрабатываем, делаем ткани и одеваем весь Дистрикт. Такова наша нелегкая доля, — со смешинкой в глазах говорит она.
Альма восторженно наблюдает за тем, как девушки действительно все делают своими руками. Оглянувшись вокруг, Альма начинает видеть еще больше. В этом блоке целый цех легкой промышленности. Цех, который простаивает наполовину пустым.
— Скоро зима, — продолжает свой рассказ Мегги, указывая на то, как одна девушка обрабатывает шкурки кроликов, чтобы в будущем сделать меха на куртки, — и нам предстоит снабдить наших охотников зимней одеждой. А это около сорока теплых курток за полтора месяца.
Альма активно считает в уме. Так мало рук, так много работы. Здесь нужно больше людей.
— В семь пар рук далеко не уедешь, поскольку мы занимаемся не только зимней экипировкой. Это только одна из задач, — она поворачивается к Альме и улыбается. — Поэтому мы очень рады, что Элдер пополняет наш отряд. Не всем дано заниматься швейным производством, порой мы теряем ткани, доставшиеся нам кропотливым трудом.
Альма согласно кивает.
— Мы очень надеемся на тебя, Альма, — доверительно сообщает ей Мегги.
— Я буду стараться, — заверяет она девушку.
— Это прекрасно, — улыбается она, и аккуратные ямочки появляются на ее пухлых щеках. — Идем, Вайлет всему тебя обучит.
Альма несказанно радуется тому, что здесь нет той обстановки, которая окружает ее сутками напролет на кухне. Видимо, здесь о ней особых разговоров нет, и Сейн не часто сюда заходит. Альма надеется бывать здесь почаще.
— Вайлет, отвлекись, пожалуйста, — зовет она девушку с тугой косой бледно-рыжих волос, наискосок заплетенных слева направо, — это Альма. Твоя ученица.
Вайлет поднимает глаза, глядя с детской непосредственностью яркими, золотисто-карими глазами на свою новую знакомую. Крылья носа девушки, усыпанные веснушками, забавно морщатся, когда она улыбается.
— Вайлет — лучшая, — расхваливает ее Мегги, — я бы никому, кроме нее, новеньких не доверила. У нее дар!
— Глупости говоришь, Мегги.
Вайлет смущается и тут же заливается румянцем. Альма думает, что она еще совсем юная. Тоже самое она может сказать и про Мегги.
— Как скажешь, — улыбается Мегги, — Альма, присаживайся, до обеда ты полностью в распоряжении Вайлет.
— Спасибо, Мегги.
Благодарность Альмы остается висеть в воздухе, потому что Мегги уже убегает в другой конец цеха следить за работой остальных и усаживается на стул, обрабатывать лён. Альма переводит взгляд на девушку, сжимая на коленках руки. Какое-то время висит недолгое молчание.
— Чем займемся?
Альма привыкает начинать разговор первой.
— Тебе больше нравится шить или вязать? — спрашивает Вайлет приятным, тонким голосом.
— Я не умею ни того, ни другого, — сокрушенно качает головой Альма, — но я быстро учусь!
Вайлет смеется чистым перезвоном и начинает свой рассказ. Непринужденно, с легкой руки, Вайлет рассказывает, как кроить ткани, пользоваться лекалом и делать замеры. Рассказывает про то, как экономно использовать ткань, и показывает, как из одного куска получается целое изделие.
Вайлет хватает получаса, чтобы из куска льняного полотна сшить новый комбинезон, а из остатков сделать наброски на два полотенца, пару носок и два носовых платка. Альма восторженно смотрит на ее золотые руки и качает головой.