В этот же вечер Альма решает предоставить отчет Элдеру Койну, поскольку большая часть группы уже отобрана. Он не удивляется, когда она входит в зал собраний с папкой в руке. Она не удивляется, что он находится здесь, сосредоточенно просматривая записи на электронной доске.
— Альма Грей.
— Элдер Койн.
Они оба коротко кивают. Он садится за свое место во главе стола, она садится на стул, где сидела в день минутной слабости, по правую руку от него. Элдер сам выдвигает стул на этом месте. Альма не понимает, он делает это случайно или намеренно.
Какое-то время они оба молчат.
— Ладно, — первая прерывает молчание Альма и кладет папку на стол, но не открывает ее.
Она знает наизусть всё, что там есть.
— Мы обработали девяносто пять процентов данных, — начинает она, — на данный момент мы подобрали четыре пары для фокус-группы. С одним претендентом я поговорю лично, — сразу отмечает она, — задолго до общего собрания.
Альма пока даже не может думать о том, кто в эту группу попал, и о том, как она скажет это одному из избранных. Элдер берет в руки папку и открывает первую страницу, молча просматривая данные взглядом.
— Предлагаю для этих восьми жителей переставать добавлять в еду душистую руту, — размышляет она. — Выводиться из организма она будет постепенно, нужно подготовить девушек, в первую очередь.
Элдер кивает, все еще читая отчет.
— С девушками первое собрание будет раньше общего, — сразу замечает она.
— Возраст? — не поднимая головы, интересуется Элдер.
— От шестнадцати до двадцати шести, — сразу отвечает она.
Элдер поднимает взгляд.
— Почему такой большой промежуток? — не понимает он. — Можно было взять от восемнадцати.
— Можно было, — тут же реагирует Альма. — Дело в том, что пришлось бы убрать внушительную часть потенциальных претендентов.
— Кого, например? — все еще хмурится Элдер, перелистывая страницу.
Альма Грей какое-то время на него смотрит, не отрывая взгляд. На его сосредоточенные, сдвинутые на переносице брови, на сжатые губы и прямую, точно игла, спину, а после решается.
— Меня.
Элдер молчит, глядя на какое-то слово в отчете. Альма понимает, что он не читает, он застыл. Лист, который он держит пальцами, слегка подрагивает. Элдер поднимает взгляд и смотрит перед собой. Альма молчит, подложив ладони под бедра.
Элдер Койн старается все держать в руках, держаться холодно и стойко, но Альма видит, как он поджимает губы, как сглатывает, как глаза его выдают слишком многое. Вопросы без ответов, эмоции, завязанные в узел чувства, часть из которых спрятаны в зажатых кулаках и застегнутой наглухо рубашке под самое горло.
— Элдер?
Он смотрит на нее, и вопросов в его глазах становится больше. Он задает их беззвучно, едва позволив себе чуть вскинуть вопросительно брови, но снова сосредотачивается и держит марку. Альму это злит. Альме хочется, чтобы он хоть что-то сказал, дал понять ей что-то, чего по-прежнему не произнес вслух, но…
Он не говорит.
— С кем? — или говорит не то, что нужно.
— Я пока не знаю, — ладони становятся влажными, но льняные штанины все впитывают. — Мои данные еще обрабатываются.
Альма дает ему еще один шанс набраться смелости и сказать ей все в лицо. Сказать, что она творит глупости. Сказать, что она ведет себя несерьезно. Сказать, чтобы она прекратила. Сказать, что единственный человек, с которым она должна связать свое будущее — это он.
Он не говорит.
Альма встает с места и берет в руки папку, направляясь к двери. Обида и злость клокочет у нее за ребрами. Обида и злость кипит у нее под веками.
— Альма Грей.
Скрипят ножки стула по полу. Альма останавливается, едва не вставив карточку, чтобы выйти, и оборачивается назад. Он стоит с прямой спиной, а руки обессиленно висят вдоль тела. Теперь Альма понимает, почему он всегда заводит их за спину, когда собран. С опущенными вдоль тела руками Элдер Койн становится уязвимым.
Альма Грей понимает, что видит его таким третий раз в жизни. Элдер Койн позволяет это видеть только ей и только наедине друг с другом. Он и сейчас делает это, потому что слов слишком много и они неправильные.
Своей позой он говорит: «Смотри, я совсем не робот, Альма Грей, я человек. Посмотри на меня.
Останься.
Не делай глупостей.
Я не хочу, чтобы ты так поступала.
Ты дорога мне, я никогда ни к кому не был так привязан».
Но вслух лишь:
— Почему ты больше не поёшь?
Альма вздергивает подбородок. Боль за ребрами стихает, под веками больше не жжет, но в глотке по-прежнему гулко барабанит сердце. Она расправляет плечи, игнорируя боль душевную. На ее место постепенно приходит злоба.
Он не умеет говорить на такие темы ни с кем, даже с ней.
— На музыке порядка не построишь, Элдер Койн, — четко произносит она.
Альма видит, что попадает в самое яблочко. Элдер Койн сжимает кулаки и расправляет плечи, заводя руки за спину. Пусть лучше он всегда будет таким, а она всегда будет такой. Горячее сердце делает горячей и голову. Это им обоим совсем не нужно.
— Я могу идти?
— Конечно.
Альма не оборачивается, когда уходит, но знает, что Элдер Койн смотрит ей вслед.
Альма не может поверить, но по собственной воле на следующий же день после разговора с Элдером направляется прямиком на кухню, получив в расписании получасовой наряд. Это время отводится ей, чтобы отследить пять порций еды без добавления душистой руты для потенциальных представительниц фокус-группы.
Портер говорит Оливии, чтобы та не задавала вопросов, потому что так надо, но кухарка впервые на памяти Альмы держится чертовски холодно и отстранено. Портер, в свою очередь, смиренно воспринимает ее реакцию и тут же уходит, не задерживаясь на кухне дольше одной минуты.
Альма не знает, что произошло на кухне за почти целый месяц ее отсутствия, но Оливия стала тише и молчаливее, Марта на нарядах не появляется, сами девушки ведут себя сдержаннее, а Бекки перестала так остро воспринимать Альму и больше не дарит ей суровых взглядов.
Портера она видит за пределами кухни на собраниях каждый раз, и выглядит он на них иначе. Здоровее, ярче и счастливее. Марта не приходит на наряды по кухне, он сам бывает здесь теперь гораздо реже, Оливия ходит как в воду опущенная. Альме достаточно подсказок, чтобы понять: несмотря на случившееся, Портер сделал свой выбор, и пал он не на Оливию.
Альма смотрит на девушек, помешивая кашу в небольшой кастрюле, и понимает, насколько огромной властью обладает, потому что ни одна из них не представляет, что Альма наперед знает их будущее и, что самое великое, может его контролировать за них.
На поверхности появляются сугробы ко второй неделе декабря, температура заметно падает, Мегги выдает Альме ее новую зимнюю куртку для охоты, и она радуется, когда выходит наверх, и ей не приходится дрожать от холода, как во время каждой зимы прошлой жизни.
Иви пока так и не выдает ей результаты анализа совместимости, потому что Альма сдавала последняя, а компьютер и без того не совсем новый, долго обрабатывает информацию. Альма просит Энтони провести модернизацию процессора, но тот только разводит руки, потому что модель этого компьютера слишком старая. Альма не отчаивается и решает просто подождать полной загрузки, чем дергать старую технику.
Альма внимательно курирует трехразовое питание четырех девушек, не обращая внимания на себя, и следит за ними постоянно. В любой момент каждая из них может столкнуться с первой в своей жизни менструацией, и Альме следует быть рядом, чтобы успокоить их и рассказать, что произошло.
От одной из них она почти не отходит, и на то есть веская причина.
Глубокой ночью Альма вздрагивает от того, что в дверь ее ячейки кто-то настойчиво и часто стучит. Она потирает глаза, направляясь к двери. Инстинкт самосохранения девушки еще спит. Альма открывает дверь и чуть морщится от света.
— Вайлет?
— Альма, — умоляюще произносит она. На щеках девушки слезы, — пожалуйста, помоги мне, — держит она перед собой в дрожащих руках окровавленную ночную сорочку.