- Да-а, - протянул он после затянувшегося молчания, - такие блестящие характеристики... и на тебе. Что-то у меня концы с концами не сходятся. - Он исподлобья взглянул на Антона Варфоломеевича и неожиданно резко выпалил: - Иван Иваныча Иванова знаете?
- Нет! - неожиданно для себя ответил Баулин и сжался в комок от накатившего волной страха, и тут же поправился: То есть, извините, пожалуйста, знаю, конечно, знаю, только я никогда с ним...
- Угу, - неопределенно промычал человек, - стало быть, знакомы. А вы знаете, что у упомянутого подследственного загородный домик на шестьсот тысяч потянул?
- Нет! - твердо отрезал Баулин. - Хотя я всегда подозревал, что этот человек, как бы вам сказать, не совсем чист...
- Не надо, - брезгливо сморщился хозяин кабинета, - не надо здесь о чистоте. Кстати, я слышал, у вас неплохая дача в Малаховке, цветочки выращиваете?
- Все на свои трудовые сбережения. - Антон Варфоломеевич побледнел, зашарил по карманам, но ничего там, естественно, не нашел. - Я вам сейчас мигом все документы представлю.
- Не утруждайте себя, любезный Антон Варфоломеич, мы располагаем всеми документами, - человек похлопал по папке, машина на жену, другая на сына, так?
Баулин торопливо затряс головой.
- Вы не волнуйтесь только - это так, формальности. - Человек снова заулыбался. - Это ж надо, а третья-то - на тещу! Сколько ей лет-то?
- Восемьдесят два.
- Да-а, все мы не молодеем, к сожалению. Так говорите, с Иван Иванычем не знакомы?
- Очень, очень дальнее знакомство, шапочное, можно сказать! - Антон Варфоломеевич начинал волноваться. - Я и раньше предполагал, что...
- Человек предполагает!.. Но это все к делу отношения не имеет. Я вот, знаете, антикой увлекаюсь, грешен - люблю! Ценю, как высшее выражение духа, полет его, так сказать. А кстати, - человек сделал паузу, пристально глядя прямо в глаза Баулину, - Антон Варфоломеич, не пригласите ли посмотреть собрание свое, как любителя, значит? Потолкуем, поспорим, знаете ли!
Что-то внутри у Баулина оборвалось, неожиданно для себя он прямо со стула упал на колени.
- Не губите! - Голос его опустился до сипа. - Не губите, ради всего... у меня внук, меня в коллективе ценят!
Человек встал, не обращая ни малейшего внимания на стенания посетителя, и отошел к окну.
Антон Варфоломеевич уткнулся в сиденье стула лицом и судорожно зарыдал. Если бы ему сейчас сказали - отдай все, все, что имеешь, до последней нитки, и можешь идти отсюда на все четыре стороны, он бы, ни минуты не колеблясь, - отдал. Но никто ему этого варианта не предлагал.
А человек, засунув руки в карманы брюк, стоял у распахнутого окна и что-то насвистывал. Антон Варфоломеевич мотива разобрать не смог, но зато разобрал другое - воспользовавшись тем, что человек стоит к нему спиною, он, заглянул в свое дело - на фоне напечатанного на машинке материала там стояла приписка от руки красными чернилами: "В особо крупных размерах". Это окончательно убило Антона Варфоломеевича, и он зарыдал пуще прежнего.
Но вместе с тем все его чувства обострились, он даже расслышал, как человек у окна не насвистывает, а еле слышно напевает:
Всюду деньги, деньги, деньги,
Всюду деньги, господа...
- Пощадите! - вновь взмолился Антон Варфоломеевич, подползая на коленях к стоящему. - Только вы, я знаю, только вы можете!
Человек неожиданно обернулся, в глазах его застыло удивление.
- Антон Варфоломеич, да что с вами, любезнейший?! Вам плохо?
Он бережно приподнял Баулина за плечи, поставил на ноги.
- Выпейте водички, - доброжелательным тоном, с состраданием проговорил он, но ни стакана, ни графина не предложил, даже не указал на них. - Ну будет, будет, с кем не бывает?
По спине Антона Варфоломеевича прокатилась волна дрожи.
- Пойдемте, я провожу вас, - человек вежливо повел Баулина к двери, - и не переживайте, я вас очень прошу.
Тот судорожно кивнул, с мольбою глядя на говорящего.
Хозяин кабинета, не переставая улыбаться и рассыпаясь в деликатностях, подвел Антона Варфоомеевича к двери, распахнул ее услужливо перед самым носом Баулина и неожиданно, сильным ударом колена под зад выставил его вон.
Валентина Сергеевна пробудилась от истошного и какого-то по-бабьи высокого крика и с перепугу закричала тоже. Но уже через секунду смолкла. Пожара вроде не было, да и воров тоже. Рядом лежал тяжело дышащий муж. Лицо у него было все в поту, губы дрожали.
Валентина Сергеевна тихонечко заплакала, размазывая слезы ладонью. Она не могла понять - спит муж или просто лежит с закрытыми глазами. А вдруг спит? Тогда будить не стоит, все пройдет само собой и кошмары эти внезапные кончатся, главное спокойствие.
Но Антон Варфоломеевич не спал.
- Надо прятать, - проговорил он вдруг отчетливо, не открывая глаз, - пока не поздно.
- Что? Что прятать? - удивилась Валентина Сергеевна.
- Все! И скорее! А то поздно будет!
Баулин перевернулся на бок, спустил ноги с кровати, принялся нащупывать шлепанцы.
- Немедленно прятать!
Валентина Сергеевна зарыдала пуще прежнего, вцепилась рукой в край мужниной пижамы.
- Ты куда? Ложись, все пройдет!
- Молчи, дура!
Антон Варфоломеевич поплелся на кухню, мало соображая, что именно и куда надо прятать. Там он из горлышка высосал целый чайник воды и от этого осоловел еще больше. Вернулся в спальню, рухнул на постель и тут же заснул.
Валентина Сергеевна до утра не спала. Приглядывалась к мужу. Но тот посапывал себе потихоньку, был розов и безмятежен. И она успокоилась совершенно.
А между тем безмятежность была мнимой.
Антон Варфоломеевич даже во сне думал о том, что "прятать все же надо" и что "будет поздно". Но просыпаться и вставать ему было лень.
Пробудил его неожиданно громкий звонок в дверь. Он встрепенулся, присел на постели, прислушиваясь. Звонок повторился, причем прозвучал он еще громче прежнего. Осторожно, чтобы не разбудить жену,
Антон Варфоломеевич слез с кровати и босиком, на цыпочках побежал в прихожую.
Звонок опять ударил по ушам. Но Баулин не спешил открывать. Он заглянул в глазок: на лестничной площадке было пусто. "Чертовщина! - мелькнуло в голове. - Или, может, разыгрывает кто?"