Эрик Николаевич посмотрел, как шла обработка самосвала. Хотел подойти к нему, но тотчас же, будто из-под земли, вырос часовой.
- В сторону, - безапелляционно заявил он, - без спецодежды проход запрещен. Вы что, порядка не знаете?
- Благодарю за службу, - смутился директор. Он развернулся к машине.
Тимофеев с улыбкой наблюдал за ним.
- Доволен? - одобрительно заметил Кардашов. - Начальство АЭС прогоняют, а ты доволен...
- Порядок общий для всех, - не удержался Тема, - но, к сожалению, не везде.
"Жигули" тронулись. Лес кончился. Корпуса станции, которые проглядывали сквозь серые стволы деревьев, открылись теперь, как на ладони. Они ехали вдоль канала, а с другой стороны показалось скопление машин.
- Это площадка пятого блока, - объяснил Тимофеев, - мы начали использовать ее как стоянку для техники. Пока другого места не нашли. Вчера всю технику сюда свезли, так распорядился председатель комиссии. Кстати, приказы здесь выполняются быстро. Если, конечно, их отдают...
- За этим дело не станет, - усмехнулся Кардашов.
Проехали мимо пятого, недостроенного блока. Корпус реактора был не смонтирован, а потому одной из стен не существовало. Здание напоминало гигантский макет - были видны перекрытия, многочисленные помещения как под реакторным залом, так и сверху.
- Студентов физтеха можно возить сюда, - заметил Кардашов, - и на натуре показывать, что собой представляет энергоблок АЭС.
- Не только студентов, - возразил Тема, - сейчас многие сюда приезжают, а раньше станцию и в глаза не видывали.
- Впечатляет, - нарушил молчание Недогонов, - Сначала мою роту сюда направили, я объяснял по этому "макету", где работать будем. Но нас через час на КПП отправили... Там и сидим, хотя у меня специалисты, что в химвойсках служили. Специально для работы на площадке, да вот иначе получилось... - Он словно жаловался, мол, рассчитывал работать в самом эпицентре аварии, но приказы не обсуждают...
- Разберемся, - пообещал Кардашов. Странное чувство овладело им. До боли знакомые очертания станции - в общем-то, все АЭС строили по единой схеме - тут поражали своей безжизненностью, необычностью. И Кардашов никак не мог понять, в чем именно дело. Может быть, оттого, что на пятом блоке он не увидел ни одного человека, что зараженные машины стоят четкими шеренгами, но опять-таки среди них не было людей... Мертвая станция... Это ощущение пришло, и избавиться от него он не мог.
За те два десятка лет, что он работает в атомной энергетике, он привык к иному. Стоило ему попасть на территорию станции, как ему начинало казаться, что он находится в будущем - на одном из предприятий, которые так часто описывают фантасты. Безупречная чистота, какая-то торжественность при встрече с самой современной техникой, всегда подтянутые люди, попадавшиеся навстречу, спокойствие и сдержанность во всем - это не могло не рождать ощущения, что ты шагнул в завтрашний день и именно там работаешь.
Здесь, казалось бы, все то же самое, но вот "Жигули" выскочили на мост через канал, и они увидели два бронетранспортера, которые тащили на буксире миксер, запыленные автобусы, возле которых столпились люди, чьи лица закрывали респираторы - видно, закончили смену... Да, и административный корпус, к которому они подъезжали, выглядел иным. Он был каким-то неряшливым, обшарпанным, солнечные лучи высвечивали окна, которые были заложены мешками, темными щитами и фанерными листами.
- Накиньте маску, - услышал Кардашов голос Темы, - здесь это необходимо.
Эрик Николаевич и Недогонов послушно завязали на затылке ленты, и теперь они стали удивительно похожими на тех людей, которые входили и выходили из административного корпуса.
В двадцать лет Кардашов стал мастером спорта. Бег на 5000 метров был его любимой дистанцией. Тренер тогда соблазнял его международными соревнованиями, поездками за границу, популярностью. И во имя этого требовал, чтобы он ушел из института, полностью отдав себя большому спорту.
Тренеру было невдомек, что спорт для Кардашова - всего лишь приложение к физике. На вступительной лекции академик Петр Леонидович Капица сказал студентам:
- Из вас не получится хороших специалистов, если вы не сумеете управлять своей волей, желаниями, страстями. Если вы не научитесь смеяться, когда хочется плакать; любить - когда нужно ненавидеть; встать и идти - а хочется полежать. Волю воспитывает спорт, и давайте на этом закончим нашу лекцию, а вы оставшееся время проведете на стадионе.
Его слова упали на благодатную почву - повальное увлечение спортом стало традицией для физтеховцев. Ну, а для Кардашова тем более: с юности идеалом для него стал Базаров, хотя признаваться в этом Эрик Николаевич не любил.
В душе он гордился, что умеет держать себя в руках. И та легенда, распространившаяся на станции, которой он руководил уже десяток лет, нравилась ему, льстила его самолюбию. Легенда гласила; ничего не существует на этом свете, что могло бы вывести Кардашова из себя!
Но сейчас Эрик Николаевич едва сдерживал себя. Он плотно сжал губы, желваки на скулах выступили, пальцы сами сжались в кулаки, и он их тотчас спрятал в карманы робы.
В вестибюле корпуса группками стояли какие-то люди. Курили, смеялись, что-то обсуждали. Никто не потребовал пропуска - просто-напросто охраны не было, и они начали подниматься по лестнице на второй этаж, где, как известно, располагались кабинеты руководства станции. До аварии, конечно. Ступеньки, сделанные из карельского мрамора, расколоты, куски валялись тут же, и по тому, как сердито Кардашов пнул один из них, валявшийся на пути, Тимофеев и Недогонов догадались, насколько Эрик Николаевич не в духе.
В вестибюле второго этажа за стеклом они увидели знамена. Еще в недалеком прошлом эта станция числилась в передовых. Знамен было много - витрина занимала добрую половину вестибюля.
Рядом с ней, подстелив кусок рубероида, спали двое. Вокруг валялись куски картона, упаковки от респираторов, стояли ящики с лаконичной надписью: "Осторожно, стекло! Не бросать и не кантовать!"