– Вот он!
Дом возвышался серой громадой, сливаясь крышей с облачным небом, и становясь от этого еще громаднее и нелепее. Коричневые, желтые, кое-где зеленые деревья закрывали его часть, дополняя мрачную картину. Для Димы это являлось привычным зрелищем. Он смотрел на дом с любовью и представлял, как сейчас они пройдутся по комнатам, покурят на кухне и уйдут в спальню…
Увлекшись мечтами, он не заметил, как Ира напряглась, подавшись вперед, и только, когда она прошептала: «– Я не пойду туда», он повернул голову.
– Что?..
– Я туда не пойду, – повторила она отчетливо.
– Почему? – растерялся Дима, – жены нет. Одна бабка, но она живет в своей комнате. Ей до нас нет никакого дела. Идем.
– Я сказала – я туда не пойду, – голос ее сделался твердым, не терпящим возражений.
– Но почему? Мы ж за этим приехали.
– Я не знала, что это… такой дом.
– Какой?
– Не знаю…
– Так пойдем, узнаем.
– Я же сказала! – она попыталась вырваться, но Дима крепко держал ее за локоть.
– Нет, ты объясни, чем он тебе не нравится, ведь ты даже не была в нем.
– И не буду! Отпусти меня!..
Дима разжал руку. Ира попятилась, но метрах в трех остановилась, видимо, посчитав это расстояние безопасным.
– Я живу здесь с рождения! Ты хоть объясни, в чем дело?
– Попытаюсь, если хочешь, только пойдем куда-нибудь.
– В саду есть скамейка…
– Я сказала, нет!
– Хорошо, – согласился Дима. Ему стало интересно, что же такого особенного удалось ей разглядеть в его старом доме. …Наверное, она просто боится, что я затащу ее в постель, – мелькнула мысль, но он не стал озвучивать ее – просто закрыл калитку, и этого оказалось достаточно, чтоб Ира успокоилась.
– Давай, посидим на остановке, – предложил она.
– Давай, – обрадовался Дима, – и ты расскажешь мне все, что думаешь, да?
Они уселись на пустую скамейку. Ира задумчиво достала сигарету. Это была уже не веселая девчонка из бара, и не обиженная жизнью женщина, пьющая на кухне водку – это было настороженное, собравшееся в комок существо, готовое обороняться до последнего.
– Хорошо. Если ты сможешь меня понять, и не будешь потом смеяться… над этим нельзя смеяться… Работали мы под Самарой, в Сокольих горах. Горы – это, конечно, громкое название, но пещеры там есть довольно интересные. Для нас это был, скорее, отдых, чем работа, ведь рядом большой город со всеми его прелестями. Это не Тянь-Шань и не голая Казахская степь. Да и сами пещеры, сплошь рукотворные. Их начали рубить еще до войны зеки, добывая щебень для строительства грандиозного бункера ставки Главного Командования на случай войны. Достроить его не успели. Во время войны работы приостановили, а после туда нагнали пленных немцев. Потом их снова сменили наши зеки, и так продолжалось до середины шестидесятых, когда пещеры стали настолько огромны, что их решили использовать под склады Госрезерва. Старожилы рассказывали, что когда пещеры чистили, прежде, чем завозить продукты, человеческие кости оттуда вывозили вагонетками. Подумать страшно, сколько людей там погибло. Рассказывали, что до сих пор там видят призраки в ватниках, хотя сама не видела, врать не буду. После той чистки кто-то выложил у входа кусками известняка: «Добро пожаловать в ад». Надпись и сейчас цела. Госрезерв ликвидировали во время перестройки. Пещеру забросили, и туда стали лазать искатели приключений.
Для нас, профессионалов, она была совершенно неинтересна. Сам посуди, какой смысл ходить по старым рельсам и собирать истлевшие консервные банки? Мы работали километрах в трех оттуда, где за основной штольней образовалась непонятная трещина, вот, в нее мы и пытались проникнуть, чтоб определить ее происхождение и то, чем она может грозить городу – не уйдет ли Самара под землю в один прекрасный момент.
И вот однажды приезжает к нам в лагерь молодой испуганный мент. Говорит, пропали четверо ребят: парень и три девушки. Пошли в пещеру… ну, ту, где склад был, и уже двое суток нету. Они пикничок решили организовать, но мы-то знаем, что такое пещеры для непосвященных. Быстро свернулись и туда. Спустились наши ребята. Я тоже хотела, но они не взяли – решили, что тащить пострадавших мужикам сподручнее. Проплутали до самой ночи и никого не нашли. Странно это было. Обычно любители далеко не забираются. Им самой романтики нависающих сводов хватает.
Утром наши опять спустились, и первое, что увидели парня того, пропавшего. Он лежал метрах в десяти от выхода. Вчера они по этому месту сто раз проходили. Где он был все это время, неизвестно, но главное – получается, что тогда он еще был жив и полз потом всю ночь, да сил не хватило. Знаешь, как страшно понимать, что ты мог спасти человека, но не спас? Тут уже не важна причина – важен сам факт.