Это был Гладышевский, точно. Его губы, лоб, широкие ноздри, взгляд исподлобья… Он сделал несколько шагов и исчез за углом. Некоторое время Инга стояла неподвижно, пытаясь обуздать изумление. Может быть, броситься за актером, схватить его за рукав, заставить заговорить? Однако она не бросилась, а на цыпочках двинулась в том же самом направлении. Интересно, куда он? Странный какой-то переулок — полутемный, неуютный, в таком может случиться все что угодно.
Инга поглядела на часы — ровно восемь. Она сделала глубокий вдох и решительно завернула за угол. Стены старых домов были глухими и казались облитыми густой шоколадной глазурью. Из этой глазури неожиданно вылепился молодой человек с широкими плечами и большой лобастой головой. Подошел, остановился и поглядел на Ингу в упор. Глаза у него оказались лютыми.
— Тебя я ждал всю жизнь! — неожиданно заявил он с невероятной страстностью. — Душа моя трепещет.
Инга отпрыгнула от него, как собака от ежа, и крикнула:
— Что это вы?!
— Страсть, словно океан, меня накрыла, — продолжал Алик Грибовский, втайне смущенный столь бурной реакцией режиссерши.
— Что вам надо?!
— Позволь тебя в объятьях сжать…
— Ничего я вам не позволю! — выкрикнула Инга, пятясь.
— Прильнуть к устам, — гнул свое Алик.
Вспомнив, что ему следует быть нахрапистым, он схватил ее за руку и одним резким движением притянул к себе. Агния показалась ему слишком молодой для своих пятидесяти с гаком. Глаза у нее были круглыми, словно шарики для пинг-понга. С таким выражением лица трепетные женщины обычно смотрят на крыс.
— Блаженство райское, — уже менее уверенно добавил он.
— Пустите меня! — с надрывом сказала предполагаемая Агния и сделала вращательное движение туловищем.
— Отдай мне все! О, все, чем ты владеешь! — взмолился Алик, отчетливо сознавая, что место звезды пролетает мимо. И стиснул жертву так, что где-то там, внутри плаща, хрупнули косточки.
— Не отдам, — сказала Инга и совершенно неожиданно для Алика завопила во все горло:
— Помоги-и-ите!!!
Тут же в переулок вбежал коренастый мужчина с зонтом-тростью наперевес. Бросившись к Алику, он изо всех сил шарахнул его этой тростью по спине. Злодей немедленно разжал руки.
— Боже мой! — воскликнула Инга, стараясь справиться с подступившими рыданиями. — Вы — настоящий мужчина! Спаситель!
Не обратив на нее никакого внимания, настоящий мужчина закричал:
— Нашел время целоваться, болван! Оставь свою бабу, Агния идет. Ее чуть не убило какой-то вывеской, поэтому она опаздывает и сильно не в духе. Соберись немедленно! А вы, дамочка, — обратился он к ошеломленной Инге, — немедленно идите к черту! Давайте, давайте, к черту!
Инга пискнула и вприпрыжку бросилась прочь, в глубину переулка. Поворот — и ее взору открылось высокое здание, подавлявшее своей мощью. Все его десять этажей были хорошо освещены, и Инга рванулась на этот свет.
И тут из-за мусорных баков прямо на нее выскочил Миша Цук. На нем была атласная желтая куртка, а в руке он держал бубен.
— Ал! — сказал Миша и улыбнулся во весь рот. — Что, не ждали?
— Не ждала, — согласилась Инга, присев от страха.
«Останусь жива — никогда больше не стану ходить в темноте по незнакомым переулкам», — торопливо дала она себе клятву.
— Све-ет озари-ил мою-у больную душу-у, — во весь голос завыл Миша и сильно ударил в бубен. — Не-ет, твой покой я страстью не нарущу-у!
— Извините, — сказала Инга чрезвычайно вежливо. — Разрешите пройти?
— Бре-ед! — не обращая на нее никакого внимания, продолжал выть Миша, шарахая по бубну ладонью. — Полночный бре-ед терзает сердце мне опя-а-ать! И тут за спиной Инги кто-то громко сказал:
— Цук!
Певец замер на скаку и в изумлении повернул голову. Инга тоже обернулась. У нее за спиной стоял все тот же мужчина с зонтом-тростью, вытянув вперед одну руку.
— Цук! — снова сказал он и сделал какое-то витиеватое движение свободной кистью.
Певец стукнул себя бубном по голове и быстро убежал туда, откуда пришел, — за мусорные баки. Инга обернулась еще раз и увидела, что мужчины с тростью уже нет. «Что это такое — цук? — подумала она. — Какое-нибудь заклинание? Действующее на психов самым радикальным образом?»
Дальше она пошла прогулочным шагом. На лице ее цвела улыбка, показывающая, что удивить ее уже ничто не сможет. И напугать тоже. До освещенного здания оказалось рукой подать. Она даже видела охранника за стеклянной дверью главного входа. Но прежде ей предстояло миновать небольшой домик и подъезд под цветным козырьком, возле которого переминался с ноги на ногу долговязый юноша в куцем пальтишке. Заметив Ингу, он немедленно завел глаза и продекламировал:
Луна, луна, всегда меня чаруя, Была близка, была понятна мне!
Инга остановилась и, вытянув вперед руку, как только что делал это мужчина с зонтом, громко сказала:
— Цук!
Юноша на секунду прекратил декламацию, потом с опаской добавил:
— Я верю, что мой рай найду я на луне…
Инга сосредоточилась и уже двумя руками сделала пас в его сторону:
— Цук!
Юноша попятился, как будто был нечистью, которой показали крест, и, допятившись до двери подъезда, ударился в нее спиной. Тотчас же в переулке раздались какие-то голоса, визг, пение, снова визг, и на освещенное место выкатилась Агния Матвеева.
— А, здесь тоже засада! — завопила она, не замедляя шага. — Надоели! Кретины! И еще баба почему-то. Мне бабы не нужны! — Она подбежала к Инге и, приблизив к ней лицо, зловредным тоном повторила:
— Бабы — не нуж-ны!
— Цук, — шепотом сказала Инга ей в нос.
— А-а! — заголосила Агния и потрясла кулаками над головой. — Вот где у меня твой Цук! Я убью его! Напугал меня до полусмерти! Ну, что ты вылупилась? Тоже мне — заступница сирых и убогих! Кто ты ему — мать?! Жена?! Сестра?!
— Кому? — спросила Инга, от удивления перестав трусить.
— Цуку, Цуку!
— Цуку-цуку, — повторила Инга задумчиво и спросила:
— Что это такое — цуку-цуку?
Не обращая на нее внимания, Агния подскочила к юноше, вжавшемуся в дверь, и накинулась на него:
— Кто ты такой?
— Я? Сирано, — скорбно ответил тот, наклонив голову с большими тоскливыми ушами. И тут же поправился:
— Смердяев.
— Сирано Смердяев! — с иронией повторила Агния. — Потрясающе. Во что вы превратили мой кастинг?
Она отпихнула его от двери, пнула ее сапожком и скрылась внутри. Юноша поспешно шагнул следом. Над переулком повисла гробовая тишина, Инга недоуменно оглянулась по сторонам и тут.., снова увидела Гладышевского! Он стоял возле того самого освещенного здания, к которому она так стремилась, прямо под окнами, и курил, нервно поглядывая на часы.
— Эй! — громко позвала Инга и быстрым шагом направилась к нему. — Простите, вы ведь…
Гладышевский вскинул голову и испуганно поглядел на нее. Дернулся в одну сторону, в другую, потом нырнул в кусты, обрамлявшие палисадник, и мгновенно исчез из виду. «Почему он так среагировал? — подумала Инга, переходя на бег. — Неужели это действительно Гладышевский? Мистика!» Она пробежала по раскисшему газону, чавкая грязью, и вломилась в голый черный кустарник. Там никого не было. Зато за кустами обнаружилась металлическая дверь, крепко-накрепко запертая.
— Эй, кто тут? — раздался в тот же миг грозный окрик.
Инга обернулась и увидела охранника, который вышел на хорошо освещенное крыльцо и настороженно смотрел в ее сторону. Выглядел он довольно тощим и невзрачным и, вероятно, для равновесия носил громоздкие усы цвета гнилой моркови.
— Это я, — ответила она намеренно тоненьким голоском Белоснежки и засеменила к нему.
— Что вы тут делаете? — ничуть не смягчившись, напустился он на нее. — Бродите вокруг учреждения в неурочное время!