— Чистильщик, — криво ухмыльнулся мужчина. — И в чем же меня обвиняют?
— Убийство несовершеннолетних, участие в незаконных экспериментах над детьми, причинении травм и пытках.
— Думаю, мне стоит связаться с куратором, так ведь? — Франмалт продолжал улыбаться, но его взгляд стал напряженным. Ему не нравилось происходящее, он чувствовал опасность, которая исходила от незваного гостя.
— Это уже не поможет, так не рыпайся. Приговор вынесен и обжалованию не подлежит, — Порло устало смотрел на приговоренного. А в душе уже поднималась волна гнева и злости. Стоило подумать, что эта мразь прикасалась к его Ванессе, как руки начинали трястись от желания придушить его, вот только вряд ли получится обхватить эту толстую шею руками, придется найти удавку. Жозе поймал себя на мысли, что снова думает о Джувии, как о Ванессе и ничего не может с собой поделать, чем больше проходит времени, тем больше он видит в девочке свою единственную любовь. Это наваждение сводило его с ума, лишало остатков здравого смысла.
— И каким же он будет? — Франмалт поставил бутылку на журнальный столик и положил руку на диванную подушку, под которой прятал пистолет. Это была запрещенная вещица, но с ней мужчина чувствовал себя спокойней. Вот и настал момент, когда оружие принесет реальную пользу, а не только ощущение удовлетворения и спокойствия.
— Смерть. Но перед этим ты будешь страдать, — на лице Фантома появилась кривая ухмылка. От него не укрылись действия приговоренного, который наивно полагал, что может противостоять опытному чистильщику. — Я слышал, ты любишь смотреть на чужую боль, вызывать страх, разделывать трупы… Может, ты выбрал не ту профессию? А может быть, её неправильно выбрал я? Знаешь, думаю попробовать себя в роли мясника, — Жозе хищно усмехнулся, чувствуя непреодолимое желание пустить кровь. — Думаю, сейчас у меня появилась прекрасная возможность проверить, если ли у меня способности к этой работе, да и туша подходящая есть…
— Чистильщики так не работают, — голос приговоренного предательски дрогнул. Он видел перед собой настоящего безумца, которого никто и ничто не остановит.
— Как мало ты знаешь о чистильщиках, — ухмылка Фантома стала еще более широкой и пугающей. Настало время развлечься и дать волю внутренним демонам.
====== Глава 27. А вот это то, что нужно, это я люблю ======
Жозе с поистине садистским наслаждением смотрел на связанного Франмалта, подвешенного к потолку. Для того, чтобы организовать это, пришлось постараться: снять люстру, зафиксировать на её месте крюк, а после подвесить на нем отчаянно сопротивляющегося приговоренного. Крики хозяина квартиры сдерживал кляп, так что было слышно лишь нечленораздельное мычание и кряхтение. Сегодня Фантому не нужно было добывать информацию, так что он мог в полной мере насладиться пыткой. Да. Ему нравилось причинять боль, и Порло не видел в этом ничего плохого, в конце концов, он никогда не злоупотреблял этим и пытал, только когда в этом была необходимость, не позволяя своим порокам взять над ним верх.
— Я бы мог сказать, что ты плохой человек, мерзкая тварь, моральный урод, слизняк, не достойный существовать, — вкрадчивым голосом говорил Жозе, раскладывая на столе перед собой найденные в квартире иголки, ножи и инструменты. Он делал это обыденно, со скучающим выражением лица, от чего становилось по-настоящему страшно и жутко. — Но какой в этом смысл? Мы все несовершенны, и я не исключение из этого правила. Скажу больше, мы с тобой похожи. Но это не может служить оправданием для тебя. Ты преступник, неоднократно нарушавший закон. Ты заслужил наказание в полной мере.
Чистильщик подошел к своей жертве, небрежными движениями разрезая одежду мужчины кухонным ножом. Мужчина не пытался быть аккуратным, а потому на теле Франмалта появилось несколько неглубоких кровоточащих царапин, а в глазах застыли безнадежность и отчаяние. Спасения нет — приговоренный это понимал, но не готов был принять. До чего же жутко осознавать, что с ним сделают то же самое, что творил он сам! Мужчина начал поскуливать, и дергаться, сам не понимая, чего хочет добиться этими глупыми и нелепыми действиями. Неужели именно это чувствовали дети, когда он забирал бракованный материал? Конечно, это — сейчас перед глазами Франмалта начали мелькать картины-воспоминания, он видел, что творил, вновь слышал крики и плач детей, к которым не чувствовал жалости. И его никто не пощадит.
— С чего бы начать? — сощурился Жозе, надменно рассматривая свою жертву. — Я слышал, что ты настоящий мясник, любишь отрубать конечности. Может, и мне для начала лишить тебя какой-нибудь важной части? — Фантом приблизился к лицу хозяина квартиры, пристально заглядывая в напуганные глаза, и вновь на губах чистильщика появилась кривая усмешка. — Если бы я позволил, ты мог бы мне возразить и сказать, что дети были мертвы, когда ты начинал работать. Возможно, так оно и было, а может, я просто не все знаю. Так или иначе, это уже не имеет значения, ты должен страдать, ведь для меня это личное. Ты собирался причинить боль моей Ванессе, это невозможно простить. Знаешь, я и сам повинен в этом грехе, но мне пока придется жить с этим… Это все лирика, нам лучше вернуться к делу, ведь у меня очень длинный список.
Порло медленно выводил ножом замысловатые узоры на коже Франмалта, заворожено наблюдая за тем, как алая кровь проступает сквозь рваные края ран, стекает по коже извилистыми дорожками, капая на чистый белый ковер, растекаясь на нем кляксами-цветами. Красиво. Белое и красное — безупречное сочетание. Чем больше жертва дергалась, тем больше было крови и ран, но Жозе не волновали такие мелочи, он продолжал свое дело, срезая кожаные ремни с дергающегося мужчины, обнажая плоть. В комнате витал неприятный железистый запах, слышались сдавленное поскуливание и надрывное мычание.
— Не шуми, это тебе не поможет, — поморщился чистильщик, кладя нож на стол и направляясь к музыкальному центру. — Сейчас еще рано, так что, думаю, мы вполне можем насладиться музыкой, так и мне и тебе будет веселее, — Фантом начал просматривать диски, придирчиво выбирая музыкальное сопровождение для своей работы. Сейчас он сам себе напоминал маньяка, безумца, что окончательно растворился в жажде мести и собственном безумии. И все же это было не так — Жозе играл свою роль, играл для своей жертвы, чтобы Франмалт окончательно прочувствовал, в какой ситуации оказался. Чистильщик с удивлением обнаружил среди кучи музыкального хлама диск со своей любимой музыкой, которая, наверное, по чистой случайности оказалась в этой куче. — А вот это то, что нужно, это я люблю.
Спустя несколько мгновений в комнате раздалась тихая джазовая мелодия, она не заглушала стенаний хозяина квартиры, но на удивление гармонично сливалась с ней, если поднапрячь фантазию, то можно было даже представить, что Франмалт подпевает хрипловатому, прокуренному голосу. Фантом ухмыльнулся и вернулся к своему столу, но на этот раз он взялся за иглы. Мало кто знает, но на теле человека есть особые точки, если воткнуть в них иглы, то можно причинить неописуемую боль, а заодно лишить жертв возможности двигаться. Именно это собирался сделать чистильщик — оставить приговоренного в сознании, но лишить его контроля над телом. Этот человек будет беззащитным и безропотным, совсем, как те дети, которых тот убивал.
Одну за другой, Жозе вставлял иглы в тело жертвы, при этом приговаривая утешающие слова, что, судя по взгляду Франмалта, лишь добавляло страха и ужаса. Ласковые речи, приятная музыка и адская боль — вот что ждало сотрудника отдела медицинских исследований, второго приговоренного, что будет наказан.
— Ну, вот, умница, согласись, это не так страшно, как казалось изначально, — тихо рассмеялся Порло, беря в руки небольшую ножовку. — Ну, а теперь перейдем к разделке. Не пойми меня превратно, я бы с удовольствием с тобой пообщался еще, но у меня сроки. Придется ускориться, но ты не волнуйся, обещанную боль я тебе обеспечу. Я не из тех, кто обманывает.
Фантому нравилась его роль и игра, именно в такие моменты он переставал сдерживаться и превращался в настоящего маньяка, для которого не существовало границ. Иногда ему даже казалось, что у него раздвоение личности, одна — адекватная, а другая — безумный садист, упивающийся чужой болью. Сейчас вторая часть чистильщика была не просто довольна, она была в предвкушении, ведь список еще длинный, а это значит, что её еще выпустят.