— Профессор Дроп творит чудеса. Никогда не надо заранее сомневаться в результатах операции.
Перуанец чопорно поклонился. Потом произнес, пристально глядя Жермене в глаза:
— Я знаю, что профессор Дроп — первоклассный хирург и, кроме того, весь его персонал достоин высочайшей похвалы. Во время моих посещений я имел возможность убедиться, с каким профессиональным умением и с какой самоотверженностью вы заботились о моей бедной тетушке. То, что вы для нее сделали, заслуживает с моей стороны не только благодарности, но и вознаграждения, принимая во внимание все тяготы вашей трудной, но благородной профессии. Я надеюсь, вы не будете против этого возражать?
Педро Коралес подошел к Жермене и попытался пожать ее руку. Девушка почувствовала, что сердце готово выпрыгнуть у нее из груди. Слова перуанца заронили глубокое смятение в ее душу. Ей было мучительно выслушивать слова благодарности, зная при этом, что своей неосторожностью она привела больную к гибели. И она не выдержала:
— Ах, сударь! Я не могу принять вашу благодарность… Я недостойна её… Напротив, я виновата, очень виновата!
Педро Коралес опешил:
— Вы? Виновны?.. Но в чем?..
Его взгляд смущал девушку все больше и больше. Нарушая все правила профессиональной этики, она упала в кресло и залилась слезами:
— Ах, сударь! Ваша тетушка умерла по моей вине!.. Ах, если бы вы знали… Я в отчаянии… Но я хотела сделать как лучше!
И, рыдая, она рассказала ему все. От слез комната плыла у нее перед глазами. Временами ей казалось, что она теряет сознание…
Жермена пришла в себя, чувствуя, что ее сжимают крепкие мужские руки и черный ус щекочет ей шею. Или это только снилось? Вдруг она почувствовала, как страстный поцелуй обжег ей губы. Возмущенная, Жермена резким движением освободилась из объятий перуанца.
— Сударь! — воскликнула они, — Что вы себе позволяете?
Но ей ответил голос, исполненный нежности и страсти:
— Я вас люблю… О, восхитительная, божественная!..
И растерянная Жермена увидела, что Педро Коралес стоит на коленях у ее ног…
2. ФИНАНСИСТ МИНИАС
Ноябрьский день был серым и беспросветным, как это бывает поздней осенью. С утра шел проливной дождь, затем он прекратился, но ему на смену пришел густой туман, накрывший Париж траурным покрывалом. В домах, окружавших площадь Биржи, спозаранку зажгли газовое освещение. На улицах газовые фонари горели мигающим светом, в то время как электрические лампадеры, окруженные туманным ореолом, излучали ровное сияние. Голубоватый электрический свет отражался в лужах и придавал всем предметам фантастическое обличье.
Несмотря на туман, уличное движение было весьма оживленным. По улице Четвертого сентября в направлении Больших бульваров катился целый поток роскошных экипажей и рычащих автомобилей, в котором с трудом прокладывали себе путь большие автобусы, похожие на мастодонтов. Спасаясь от потоков разбрызгиваемой колесами воды, пешеходы жались к стенам и подъездам домов.
Вокруг Биржи толпа людей сгущалась и чувствовалось нервное напряжение, которое, казалось, излучают сами стены гигантского здания, внутри которого бушевали страсти и свирепствовала самая заразная болезнь нашего времени — золотая лихорадка… Под сводами огромного зала стоял гул от сотен голосов, сливавшихся в какой-то непрерывный, чудовищный, надсадный вопль обезумевшего чудовища. Множество фигур биржевых маклеров, торговых агентов, мелких жучков и крупных воротил сновали во всех направлениях, размахивали руками, кричали, что-то наспех записывали в своих записных книжках.
В этот день на Бирже назревала гроза. Стало известно о странном заказе на пушки, который был размещен на французских заводах представителями иностранной державы. Это известие тут же обросло целым клубком комментариев, сплетен, предположений. Сердце Биржи забилось лихорадочно и неровно. Группы дельцов собирались, шушукались и вновь разбегались в разные стороны.
— Это война! — говорили одни. — Я продаю свои акции золотых приисков!
— А я продаю медные рудники!
— Скажите, а что делает Ротшильд?
Биржевая мелюзга старалась узнать намерения крупных спекулянтов. Что надлежало делать? Покупать или продавать? Играть на повышение или на понижение? Неизвестно откуда распространилась информация, что надо продавать.
— Знаем мы эти трюки, — говорили скептики. — Завтра произойдет повышение на два пункта, и те, кто сегодня продают, завтра окажутся в дураках.
Тем не менее, котировки шли вниз. Слабонервные кинулись продавать. Более опытные спускали акции мелкими партиями, готовые в любой момент перейти к игре на повышение.