— Мадемуазель Берта! Мадемуазель Берта!
Захваченная врасплох, Бобинетта остановилась, узнав журналиста.
— Ах, господин Фандор! Как поживаете?
— Очень хорошо… А вас, мадемуазель, я и не спрашиваю, ваш цветущий вид говорит сам за себя!
Бобинетта улыбнулась.
— А как вы оказались здесь?
— Что за вопрос? Я гуляю под аркадами. Я здесь часто гуляю.
Бобинетте пришлось оправдываться:
— О! Я не это хотела сказать, сударь! Я спрашиваю вас, как случилось, что, находясь в Париже, вы ни разу не посетили господина де Наарбовека, который приглашал вас заходить на чашку чая. Мы как-то говорили о вас. Барон сказал, что не видит вашей подписи в «Капиталь» и что вы, наверное, в отъезде.
— Да, мадемуазель, я только что вернулся в Париж. А у барона все благополучно?
— О да, сударь.
Фандору хотелось задать еще и другие вопросы, но было ясно, что эта беседа на ходу стесняет молодую девушку. Было невежливо затягивать разговор, и, после нескольких малозначительных фраз, Фандор распрощался с красавицей.
Журналист снова принялся разгуливать и проверил часы. Было без четверти двенадцать; среди редких прохожих Фандор не замечал никого, достойного внимания. Молодой человек с нетерпением ждал еще пять минут, десять минут; наконец в час он решил вернуться в отель.
«Что же это значит? — думал он. — Должен ли я думать, что никто не пришел на встречу с капралом Винсоном? Или же, скорее, что я не смог опознать пришедших на эту встречу, а они, понятно, ушли, не увидев никакого капрала?»
Придя на бульвар Барбеса, Фандор нашел там пневматичку, адресованную капралу Винсону. В ней говорилось: «Мой нежно любимый, любовь моя, извини, что я не встретилась с тобою сегодня утром на улице Риволи, как было условлено: это было невозможно. Приходи туда же в два часа, обещаю тебе быть точной… Приходи, конечно, в форме, я хочу посмотреть, какой ты красивый в военном мундире».
Фандор прочел и перечел эту пневматичку, озабоченно наморщив лоб.
— Это мне очень не нравится, — сказал он себе. — Почему обязательно в форме? Может быть, они знают, что я приходил без нее сегодня утром? Но тогда?.. Бог видит, мне кажется, что приходит время вернуться в гражданскую жизнь!
На часах, украшающих площадку для пешеходов посреди улицы Риволи, было ровно два, когда Фандор, выйдя из метро, пересек шоссе, чтобы снова занять свой пост на углу улицы Кастильон.
«На этот раз я в форме, — думал он, — я пришел вовремя, ничто не должно помешать нашей встрече».
Как только журналист сделал несколько шагов под аркадами, чья-то рука в тонкой перчатке тронула его за плечо.
— Милый капрал! Как поживаете?
Фандор живо обернулся и не без изумления увидел священника!
— Очень хорошо! А вы, господин аббат?
Фандор сразу узнал священнослужителя: он уже видел его в машине на дороге из Вердена.
— И ваш друг здесь, господин аббат?
— Нет, нет, милый капрал… Он поручил мне передать вам всякие любезности, но у него слишком много забот, чтобы путешествовать в данный момент.
— Он все еще в Вердене?
Аббат с недовольным видом секунду глядел на Фандора.
— Не знаю, где он! — заявил он сухо. Потом продолжал более любезным тоном: — Да это и неважно, потому что мы с вами должны поехать вместе, а он с нами не едет…
— А мы разве едем? — спросил Фандор с удивлением.
— Да, нам предстоит маленькое путешествие… очень маленькое…
Говоря это, священник фамильярно взял капрала за руку и повел его за собой.
— Извините меня, — говорил он, — что я не смог прийти сегодня утром, но это было совершенно невозможно. Ах, да! Отдайте мне обещанный документ. Так! Очень хорошо, благодарю вас… Вот, капрал, видите нашу железную дорогу?
Священник указал Фандору на роскошный автомобиль, стоявший у тротуара.
— Садитесь, пожалуйста. Нам предстоит долгая дорога, а мы должны прибыть точно.
Фандор думал про себя: «Давай, давай, проклятый кюре! Я бы десять раз отпустил тебе грехи, только для того, чтобы узнать, куда ты повезешь меня в этой машине!»
Священник протянул Фандору толстый дорожный плед:
— Закутайтесь, капрал, в дороге вовсе не тепло, а простуживаться незачем. Шофер, можно ехать, мы готовы.
Пока машина разворачивалась, священник объяснял, указывая на объемистый тюк, мешавший капралу вытянуть ноги:
— Если хотите, мы будем время от времени меняться местами, вам, вероятно, очень неудобно с этим пакетом.
— На войне как на войне! — отвечал Фандор. — А вообще-то, господин аббат, мы могли бы оба поудобнее устроиться, переставив его на переднее сиденье, рядом с шофером.