Баржа, под которую он нырнул, представляла из себя драгу для очистки морского дна и углубления фарватера. Под водой он был захвачен одним из ковшей, которые, укрепленные на движущейся ленте конвейера, вычерпывали придонный ил и песок. И вот теперь, сидя по шею в жидкой грязи, Фантомас наблюдал, как ковш поднимает его все выше и выше, чтобы в следующую минуту вывалить в наполненное грязью нутро баржи. Но именно в этот момент драга остановилась. С броненосца донеслись мерные удары колокола, и все работы в порту замерли.
Из своего ковша Фантомас мог наблюдать торжественную церемонию, которая разворачивалась прямо у него перед глазами. На мачтах «Роттердама», громада которого господствовала над портом, зажглись разноцветные огни. С одной из мачт яркий луч прожектора прорезал наступившие сумерки и высветил палубу, где был установлен белый гроб и выстроился весь офицерский состав броненосца. Одетые в парадные мундиры с золотым шитьем, офицеры производили весьма торжественное впечатление. Затем гроб был водружен на носилки, задрапированные белым с серебряным шитьем покрывалом, и шестеро дюжих носильщиков, также одетых в парадные мундиры, осторожно понесли его на паровой катер, причаливший к борту военного корабля. Высокий человек в черном рединготе — протестантский пастор — с открытой книгой в руке следовал за носилками и, судя по всему, читал молитвы. Когда гроб был установлен на катере, туда же перешли, кроме пастора, адмирал ван Рюйтер и несколько офицеров почетного караула. Катер отвалил от борта броненосца и направился к берегу.
Фантомас обратил внимание на то, с каким видимым усилием носильщики приподнимали и несли гроб. «С чего это они так напрягаются? — подумал бандит.— Гроб-то пустой... Однако мне пора подумать о том, как выбраться из этого проклятого ковша!»
12. СОДЕРЖИМОЕ ПУСТОГО ГРОБА
В обширном зале с высокими сводами, голыми стенами и мраморным полом царило глубокое молчание. Посредине зала па гранитном постаменте стоял гроб Елены Майенбургской. В воздухе носился слабый запах ладана. Сквозь витражные стекла высоких готических окон проникал слабый свет лупы. Час назад здесь закончилась торжественная заупокойная служба, а теперь было пусто и темно.
В дальнем конце зала тихо отворилась маленькая дверь, и мужской голос произнес:
— Ваше величество, вы можете быть спокойны. Здесь нас никто не потревожит.
Молодая женщина, красивая и элегантная, легкими шагами подошла к гробу. За ней следовал мужчина, освещая ей дорогу электрическим фонариком.
— Нет, господин Фандор,— произнесла женщина дрожащим от волнения голосом,— все-таки мы нехорошо поступаем. Нельзя смущать покой гробниц...
— Вы были бы совершенно правы, Ваше величество, если бы в гробу лежал покойник... Но повторяю еще раз: Елена Майенбургская не умерла... Этот гроб пуст,— готов поклясться всем, что мне дорого!
Королева Вильхемина взглянула на Фандора с надеждой и сомнением. Она была очень бледна и с трудом превозмогала нервную дрожь. Осенив себя крестным знамением, она прошептала:
— Господи, прости меня, наставь на путь истинный!
Потом, обратившись к Фандору, она сказала:
— Если бы кто-нибудь увидел нас со стороны, он бы подумал, что мы разыгрываем сцену из какого-нибудь романа... Никто бы не поверил, что коронованные особы бывают вовлечены в столь фантастические приключения!
— Никто не позволит себе усомниться в благородстве души Вашего величества,— сказал Фандор.— Но позволю себе напомнить, что сейчас речь идет также о моей чести и моем достоинстве. Ведь именно я настоял на том, чтобы Ваше величество самолично убедились, что гроб Елены Майенбургской пуст. Тем самым будет удостоверена и правдивость моего рассказа!
Королева Вильхемина пребывала в глубоком смятении с того момента, как перед ней появился Фандор, посвятивший се в плетущиеся за со спиной интриги. Она была вынуждена взять под подозрение своих ближайших придворных. «Но могу ли я доверять этому незнакомцу?» — время от времени спрашивала она себя, поглядывая на Фандора. Однако внутреннее чутье подсказывало ей, что перед ней честный и благородный человек.