И вот судьбе было угодно, чтобы при мне было снова произнесено роковое имя, овеянное мраком, ужасом и страданиями,— имя Фантомаса! Я словно очнулся от долгого сна. Я вспомнил о тех, кто боролся против Гения злодейства, о комиссаре Жюве и его верном помощнике Жероме Фандоре... Да, теперь я знаю» что настоящее имя Фандора — Шарль Рамбер!»
Старик не мог совладать со своим волнением. Теперь он поднялся с кресла и, расхаживая по комнате, говорил вслух:
— Шарль Рамбер! Боже мой! Когда я услышал это имя из уст Жюва, мне показалось, что рухнули стены внутренней тюрьмы, в которую я сам себя замуровал! Небу было угодно, чтобы сейчас, на закате дней, я вернулся к реальной жизни... Но хватит ли у меня сил, чтобы выполнить мой последний долг? Чтобы помочь торжеству правого дела? Я многое рассказал Жюву, но я не сказал ему, что Шарль Рамбер — это... это сын...
Слова старика перешли в невнятное бормотание. В изнеможении он снова упал в кресло. «Эти переживания убьют меня, — думал он.— Я чувствую, что мой конец близок... Только бы хватило сил прийти завтра во дворец... Я должен передать перстень королеве... Я должен увидеть Фандора и сказать ему правду...»
Несколько успокоившись, старик заснул. На следующее утро он проснулся довольно поздно и тут же отправился во дворец. Все входы и подступы к нему охранялись усиленными нарядами стражи. Во дворце ожидалось торжественное открытие сессии Генеральных штатов» то есть парламента, и, как было известно, королева по этому случаю должна была подписать ряд важных рескриптов. Стража пропускала только официальных лиц и тех, у кого были пригласительные билеты. Всем остальным вход был закрыт.
Однако было одно исключение: высокий седой старик проходил сквозь все заслоны, не имея никаких документов. Он шел неуверенной и в то же время целеустремленной походкой лунатика и повторял только одну фразу:
— Ее величество ждет меня, » должен увидеть ее как можно скорее!
Странно, но его пропускали. Так он дошел до дверей, ведущих в личные апартаменты королевы.
— Что вам угодно? — спросил стражник-герольд, заступая ему дорогу.
Несколько секунд старик смотрел на пего, как будто не понимая, потом повторил тихим голосом, но тоном, не терпящим возражений:
~ Я должен видеть королеву, Ее величество ожидает меня!
Герольд был в растерянности: он очень сомневался, чтобы королева ждала этого странного старика, но, с другой стороны, раз уж он дошел до личных апартаментов королевы, значит, имел на это право. Наконец герольд нашел выход. Он отворил перед стариком дверь маленького салона и сказал:
— Подождите здесь, я предупрежу, кого следует...
Герольд вышел из салона, и первый, с кем он столкнулся, был главный смотритель плотин, иначе говоря, Фантомас.
Гений злодейства был мрачнее тучи. Он опаздывал на официальную церемонию и опаздывал неспроста. Все утро он был занят тем, что рыскал в окрестностях озера, где стоял старинный Фрегат. Обнаружив, что каюта пуста, что королева Вильхемина исчезла, он пришел в дикую ярость.
— Кто-то имел наглость освободить Вильхемину! — рычал он, скрипя зубами,— Это мог быть только Жюв, либо Фандор, либо они оба вместе. Весь мой хитроумный план грозит рухнуть, как карточный домик!..
Все его поиски оказались безрезультатными. Он понимал, что стоит настоящей королеве Вильхемине появиться по дворце, как тут же он, главный смотритель плотин, будет объявлен предателем и врагом престола. Но дерзость Короля преступлений была такова, что он и не думал бежать, и напротив, явился во дворец, готовый бороться до конца.
Фантомас видел, как герольд впустил какого-то человека в малый салон.
— Кто там такой? — хмуро спросил он.
— Какой-то человек, утверждающий, что Ее величество ожидает его,— ответил служитель.
Бандит подождал, пока герольд отойдет, толкнул дверь салона и застыл в изумлении.
—Этого не может быть! — пробормотал он.— Ведь мертвецы не возвращаются!
Быть может, первый раз в жизни Фантомас задрожал.
Господин Эйр сначала не обратил на вошедшего никакого внимания, но затем голос главного смотрителя плотин и слова, невольно слетевшие с его губ, заставили старика вздрогнуть и побледнеть. И тогда, протянув навстречу бандиту слабый, дрожащий кулак, он с трудом произнес: