— Но об этом как-нибудь в другой раз, — сказал я, — сейчас пора за работу.
Я достал из сумки ручки, блокноты, ластики, точилки — все, чем в это утро так щедро запасся в магазине канцелярских принадлежностей. У госпожи Фишер должно было сложиться благоприятное впечатление обо мне как об опытном составителе поваренных книг.
Госпожа Фишер начала рассказывать, а я записывать. Возможно, я действительно слишком рано завел речь об обществе «Карп в желе».
В тот же день я купил пишущую машинку и вечером перепечатал на ней свои записи. Так началась моя работа над книгой, которая в дальнейшем получила название «69 рецептов польско-еврейской кухни». Еще ни одну книгу я не писал так быстро. На все про все мне потребовалось три недели и два дня.
Через две недели госпожа Фишер превратилась в тесто, которое настолько хорошо подошло, что его уже можно было ставить в печку. Она выписала мне чек на десять тысяч долларов на организацию общества «Карп в желе».
Эти десять тысяч долларов я незамедлительно положил на свой счет и частично погасил долг «Американ Экспресс». Я решил, что ничего страшного не будет, если «ВИЗА» еще немного подождет.
В дешевой мастерской я заказал фирменную писчую бумагу с грифом «Общество „Карп в желе“, председатель Роберт Г. Мельман». Госпожа Фишер пришла в восторг от бумаги и от самого общества: она смотрела на меня, как на родного внука, о котором мечтала всю жизнь. Она представила меня своим соседям и партнерам по игре в бридж, как-то вечером мы даже сходили с ней в кино. Ребекка относилась к этому с пониманием. Она видела чек на десять тысяч долларов и была достаточно умна, чтобы понять, что перед десятью тысячами долларов должна отступить даже ревность. Ведь кто знает, что может еще произойти, как только идея общества «Карп в желе» утвердится в голове госпожи Фишер!
Госпожа Фишер все-все мне рассказала: и о том, как их семья отплыла на корабле в Америку, и о бюро путешествий ее отца, и о цементной фабрике ее мужа, о своих неудачных родах и о своих дочерях.
Иногда она настоятельно просила разрешить ей что-нибудь приготовить, дабы я мог оценить вкус тех или иных блюд, но я сопротивлялся: на пробы нет времени, надо срочно писать.
Я перемежал рецепты особо красочными из ее рассказов, а вечером подводил итоги за день — часа по два сидел за пишущей машинкой — и с чувством глубокого удовлетворения укладывался в постель.
Поздно ночью я звонил Сказочной Принцессе. Я считал своим долгом держать ее в курсе своих дел, прежде всего финансовых. О том, что их продвижение непосредственно зависит от успехов общества «Карп в желе», я ловко умалчивал. Вряд ли сведения об обществе «Карп в желе», думал я, сделают крепче сон Сказочной Принцессы.
Госпожа Фишер сказала:
— Если вы проживете в мотеле «Серебряное озеро» больше недели, вы можете потребовать скидку.
Я так и сделал: потребовал скидку.
С каждым днем на улице становилось все теплее. Ребекка начала пользоваться моим дезодорантом. Точь-в-точь как Сказочная Принцесса — та всегда пользовалась моим дезодорантом. В результате Ребекка и Сказочная Принцесса стали пахнуть друг другом.
Ребекка была уверена, что любит меня, — так она, во всяком случае, говорила, иногда даже шептала мне это на ухо. Я тоже постепенно поверил, что люблю Ребекку, не делая из этого никаких скоропалительных выводов на будущее. Пламя обещания — сильное пламя.
Дни становились длиннее, платья Ребекки короче, наш секс — все более качественным, а моя поваренная книга пухла буквально на глазах.
Теперь я должен рассказать о счастье. Я не люблю говорить на эту тему, ведь что можно рассказать о счастье? Три недели, проведенные в мотеле «Серебряное озеро», я был счастлив. По крайней мере, так мне сейчас кажется. Возможно, счастье — это отключение определенных клеток мозга; когда какие-то клетки нашего мозга помалкивают, мы чувствуем себя счастливыми.
Мы питались в основном картофельным пюре. Значит, счастье и картофельное пюре — это не взаимоисключающие вещи.
Долгое время нам удавалось невозможное — мы держались вдали от действительности.
Мне показалось, что мне наконец удалось уйти от Сказочной Принцессы. Что из того, что я звонил ей каждый день, иногда даже по два раза, и Ребекка спрашивала меня: «Почему ты так часто звонишь своей жене?»
По-моему, совершенно естественно, что человек регулярно звонит своей жене, даже когда между ними все кончено. И потом, у меня остались перед ней финансовые обязательства.
В телефонных разговорах со Сказочной Принцессой порой возникали сложные моменты. Она могла, например, неожиданно спросить: