На одном из первых балов ее заметил сам император. Собственно, ее представили ему — вот, смотрите, жена молодого русского дипломата. Император посмотрел. Надменный взгляд у него тут же испарился, глаза засветились весельем, и он пригласил ее на танец. Он оказался галантным кавалером, уверенно вел ее в такт музыке, и грозное лицо его выглядело мечтательным. «Надеюсь увидеть вас при дворе вновь», — улыбнулся он очень мило. «Не вижу к этому препятствий», — сказала жена молодого русского дипломата.
Так и вышло. На следующем балу они вновь кружились в вальсе, а придворные смотрели во все глаза и перешептывались. Позже гулял слух, что у нее с Вильгельмом роман. Мура никогда не опровергала этого. Опровергать что-либо о себе — это было не в ее характере. А вот сочинять мифы о себе и о своих связях — это пожалуйста.
Своеобразной отдушиной для нее стал театр. В Берлине их было несколько, и каждый по-своему интересен. Началось с того, что как-то Иван сообщил ей, что они идут в «Немецкий театр» на юбилейный спектакль. Будет показана пьеса «Ночлежка». Это русская пьеса, и она идет с успехом уже почти десять лет.
— Не знаю такой пьесы, — сказала Мура.
— Я тоже, — признался Иван. — Однако ее показывают в шестисотый раз.
— Сколько? Такого не бывает
— Представь себе. На юбилей приезжает Станиславский.
— О, тогда идем.
— Они тут, в театральных кругах, так забегали, словно должен прибыть сам царь Соломон.
— Уважают, — сказала Мура.
— По этой части да. Говорят, что Макс Рейнхардт, руководитель театра, сказал…
— Я слышала это имя. О нем часто говорят.
— Он тут самый великий. Так вот он будто бы сказал: «Станиславский нас всех превзошел. Он недостижим».
— Охотно верю. Должны же мы хоть в чем-то быть впереди.
Когда они подошли к театру, то увидели в витрине портрет автора пьесы. Висячие усы, откинутые со лба волосы, мечтательные глаза — все это было очень знакомо.
— Мне кажется, я знаю, кто это, — сказала Мура.
— И кто же? — спросил Иван.
— Я поняла. — Мура усмехнулась. — Мы идем смотреть «На дне».
Когда немецкий Сатин сказал: «Человек — это звучит гордо», зал особенно затих.
И только Иван шепнул Муре: «Он мог бы сказать: ариец — это звучит гордо. Но все же он сказал — человек».
Успех спектакля был грандиозен.
Зрители бесконечно хлопали и расходиться не хотели.
Вскоре Мура узнала, что Горький — самый популярный русский писатель в Германии, его пьесы идут во многих городах, его книги везде продаются.
В берлинских салонах нередко заходила речь на славянскую тему. «Славянство враждебно всему немецкому миру». «Панславизм — вот настоящая опасность». «Германия обязана внедрить культуру в отсталый славянский мир».
Эти фразы не предназначались для Муры, но они так или иначе достигали ее ушей.
— Объясни мне, что такое панславизм? — спрашивала она у Ивана.
— Откуда ты это взяла? — морщился Иван. — Аксаков и Хомяков тут ни при чем. Все проще и грубее. Германские стратеги полагают, что Россия хочет окончательно ослабить Австро-Венгрию и обрести полное господство на Балканах. А это ворота в Средиземное море, а дальше — океан и весь мир.
— Весь мир? — У Марии захватило дух.
— Всякая империя остается таковой, пока расширяется. И пределом может служить только планета. Вся, целиком. Так мыслит себя каждая империя. Поэтому большая война неизбежна. Но если в итоге вышел бы русский мир, я бы не стал возражать.
— Ну, Ваня, у тебя и аппетиты! То-то немцы на нас косятся.
— У ревнивых немцев и других забот полно. У них претензии и к Бельгии с ее укрепленным Льежем, и к Франции, поскольку Эльзас — это по-прежнему яблоко раздора, а тут еще на море Англия со своими дредноутами и подлодками. Неспокойные славяне с востока довершают этот пейзаж. Вот окруженная врагами Германия и вооружается.
— Значит, война будет?
— Помнишь, что говорит Толстой о моменте перед вступлением Наполеона в Россию? Он пишет, что дипломаты твердо надеялись, что мир можно удержать, и усердно работали с этой целью. Вот такого же усердия сегодня ждут от нас. Да мы-то уже не столь наивны.
— Ага, значит, будет.
— Кто ее знает! Но скорее всего — да.
При открытии в Лейпциге Храма русской славы (посвященного столетию «Битвы народов» 1813 года) германского императора поразили и русское богослужение, и пение могучих певчих, и что-то еще, что не давало покоя. Немного поразмыслив, он собрал несколько своих экономических и военных советников и дал им задание — съездить в Россию и посмотреть, какова она сегодня на деле. Советники вернулись озабоченными: Россия стремительно летит вперед. Через считаные годы она станет экономическим гигантом Европы. При этом с невероятно притягательной культурой.