— Господи Иисусе, — проговорил Брайс.
Они помолчали оба. Потом Робин вздохнул.
— А что все-таки такое эти «Высокогорные инвестиции»? Как они связаны с мотивами его преступления? — спросил он.
Но прежде чем Брайс успел ответить, в комнату торопливо вошел Тал Уитмен.
— Брайс, можно тебя на пару слов? — Он взглянул на Робина. — Если можно, наедине.
— Конечно, — проговорил Робин.
Адвокат вышел, Тал прикрыл за ним дверь.
— Брайс, ты знаешь доктора Дженифер Пэйдж?
— Она некоторое время тому назад открыла кабинет в Сноуфилде.
— Точно. Но что она за человек, ты знаешь?
— Я с ней незнаком. Слышал, правда, что она неплохой врач. Жители этих маленьких горных деревушек теперь довольны, что им не надо больше ездить к врачам в Санта-Миру.
— Я тоже с ней незнаком. Я просто хотел спросить... может быть, до тебя доходило... не выпивает ли она. Я хочу сказать... не пьет ли?
— Нет, я ничего подобного про нее ее слышал. А что? Что случилось?
— Она позвонила пару минут назад. Говорит, что в Сноуфилде произошла катастрофа.
— Катастрофа? Какая катастрофа?
— Она говорит, что не знает.
— А когда ты с ней разговаривал, у нее не было истерики? — спросил, помолчав немного, Брайс.
— Голос звучал испуганно, это верно. Но истерики не было. Она хочет говорить непременно с тобой, никому другому не хочет ничего говорить. Она сейчас на третьем канале.
Брайс потянулся к трубке телефона.
— И еще кое-что, — проговорил Тал, озабоченно морща лоб.
Брайс положил руку на трубку, но не снял ее.
— Она мне сказала... — проговорил Тал. — Я просто не могу этому поверить... Она сказала...
— Ну?
— Она сказала, что там все мертвы. Весь Сноуфилд. По ее словам, единственные, кто там пока живы, это она сама и ее сестра.
10
Сестры и полицейские
Дженни и Лиза выбрались из дома Оксли тем же путем, каким попали туда: через окно.
Ночь становилась все холоднее. И опять подул ветер.
Они поднялись в гору по Скайлайн-роуд, дошли до дома Дженни и прихватили там жакетки, чтобы было не так холодно.
Потом опять спустились вниз и вернулись в полицейский участок. Прямо перед ним, на тротуаре, к бордюрному камню была привинчена деревянная скамья, и они уселись на нее в ожидании, пока придет помощь из Санта-Миры.
— Как ты думаешь, когда они сюда доберутся? — спросила Лиза.
— Ну, до Санта-Миры отсюда больше тридцати миль, причем по горной дороге с массой крутых поворотов. А кроме того, они должны еще принять особые меры предосторожности. — Дженни посмотрела на свои часы. — Думаю, они здесь будут минут через сорок пять. Самое большее через час.
— Ого!
— Это не так долго, голубушка.
Лиза подняла воротник хлопчатобумажной, отделанной шерстяной с начесом тканью, жакетки.
— Дженни, когда в доме Оксли зазвонил телефон и ты сняла трубку...
— Да?
— Кто тогда звонил?
— Никто.
— А что ты слышала?
— Ничего, — солгала Дженни.
— Судя по выражению твоего лица, я подумала, что тебе кто-нибудь угрожал или говорил что-то очень неприятное, нехорошее.
— Ну конечно, я была очень встревожена и расстроена. Когда он зазвонил, я подумала, что телефоны заработали. Но когда я сняла трубку и услышала все ту же гробовую тишину, я... во мне как будто что-то сломалось. Вот и все.
— А потом в трубке раздался гудок?
— Да.
«Наверное, она мне не верит, — подумала Дженни. — Считает, что я стараюсь оградить ее от чего-то. Что я, разумеется, и делаю. Но как передать ей ощущение, что на другом конце провода было тогда какое-то неимоверное зло? Я и сама-то пока еще не понимаю, в чем тут дело. Кто или что слушал тогда меня по телефону? Почему он — или оно — в конце концов позволило мне позвонить?»
По улице ветром пронесло клочок бумаги. За исключением этого, все остальное было неподвижно.
По луне скользнуло и прошло легкое облачко.
Помолчав немного, Лиза сказала:
— Дженни, если со мной сегодня ночью что-нибудь случится...
— Ничего с тобой, голубушка, не случится.
— Но если все-таки случится, — настойчиво повторила Лиза, — я хочу, чтобы ты знала, что я... ну... честное слово, горжусь тем, что у меня такая сестра.