— Пилот, — сказал министр, — приземляйтесь на берег.
Гельдер подумал, что на несколько секунд отключился. Когда он пришел в себя, то лежал у основания боевой рубки. Над ним склонялся помощник.
— Капитан! Капитан, вы слышите меня? — говорил помощник.
Гельдер приподнялся, опираясь на локоть, но тут же рухнул от боли в челюсти.
— Пара дробин попала вам в шею, — сказал помощник, — а две или три, самое большое, в лицо. Я думаю, что это не страшно.
Гельдер подумал, что, судя по боли, все-таки что-то серьезное; кажется, он сломал челюсть. Во всяком случае, Колчаку повезло меньше. Весь удар выстрела угодил ему в лицо, и боевая рубка была заляпана пятнами мозгового вещества и волос и красными звездами сгустков крови.
Гельдер с помощью помощника с трудом встал на ноги и навалился на ограждение рубки. Он посмотрел в сторону берега, где приземлялся вертолет, и люди сбегались к большой моторке, вылетевшей теперь на сушу. Налетел легкий бриз и взъерошил его волосы.
— Я не знаю, кто этот дуралей, — сказал он помощнику, — но я надеюсь, что это единственный выстрел в этой нелепой войне. Поднимите этот чертов белый флаг и поторопитесь!
Глава 57
Трина Рагулина, ошеломленная, как и другие, наблюдала, как большая белая моторка перелетела через субмарину. Шведская телекамера сменила ракурс показа на более близкий к боевой рубке подлодки. Она увидела, как Гельдер, с лицом, по которому текла кровь, с трудом поднимался на ноги, выкрикивая слова приказа другому офицеру. А минуту спустя над подлодкой появился белый флаг.
Майоров вновь вскочил на ноги.
— Проклятье, Джоунс, я же приказал вам передать этот сигнал!
— И он был передан, сэр, — отозвался Джоунс, — а прием его подтвержден электроникой. Но буй не вышел на связь со спутником.
— Подлодка не передала гидросигнал! — сказал Майоров, ударяя кулаком по столу. — Свяжитесь с ними по радио и можете сделать это через открытый эфир, если необходимо!
— Но, сэр, — сказал Джоунс. — Ведь они по вашему же приказу не имеют права пользоваться радиостанцией. И они нас не услышат. Их радиостанция просто выключена.
— Чертов Гельдер! — заорал Майоров, вновь стуча по столу. — Будь проклят! Я хочу, чтобы его расстреляли! Свяжитесь с Группой Один в Стокгольме. Я хочу, чтобы они нашли его и убили, пока он не заговорил! Какая прелесть, он отказался выполнить самый особый мой приказ! Он не дал сигнал бомбе!
— Бомбе, сэр? — спросил ошеломленный Джоунс.
— Свяжитесь с Группой Один! — заорал Майоров.
— Но мы не можем, сэр; они уже следуют плану непредвиденных обстоятельств, тому условию, при котором в Швеции объявлена тревога. Они уже рассредоточились.
— Я хочу, чтобы Гельдера вернули! Свяжитесь со стокгольмским центром, пусть они отрядят на это своих людей.
— Но у нас нет такой возможности — напрямую связываться со стокгольмским центром, полковник, — ответил Джоунс. — Любой контакт с посольством возможен только через московский центр.
В первый раз за все время, что Рагулина знала Майорова, тот потерял самообладание. Она перевела взгляд обратно на экран. Советскую субмарину облепили шведские моряки, и она увидела, как от боевой рубки спускают на руках носилки. Она видела лицо Гельдера, все еще в крови, и как того поддерживает другой русский офицер. Все, теперь Ян в руках шведов. И они уже никогда его не отпустят, тем более после такого случая.
Зазвонил белый телефон. Майоров стоял, очевидно, пытаясь успокоиться, в то время как телефон звонил и звонил. Все в зале замерли, не сводя глаз с полковника.
Наконец он погрузился в кресло и снял трубку.
— Майоров слушает. — Нет, товарищ председатель, мы получили подтверждение, что тревога в Швеции — не мистификация. Я уже отдал приказ приостановить осуществление плана вторжения. Нет, товарищ председатель, шведы не захватили ни одного человека... да, за исключением экипажа субмарины. Ну разумеется, у них не было другого выхода, только сдаться. Я требую, чтобы министерство иностранных дел начало переговоры на предмет возвращения их, особенно капитана. Он один из лучших наших людей... вы встречались с ним в Москве. Да, товарищ председатель, завтра утром я там буду.
Майоров положил трубку и сполз в своем кресле.
— Отдайте приказ прекратить осуществление плана вторжения, — сказал он Джоунсу. — Меня вызывают в Москву, завтра утром совещание. И план, Джоунс, не умер, он просто откладывается. Вот увидите.
— Да, полковник, разумеется, — спокойно ответил Джоунс.
Рагулина стояла и смотрела на большой экран. Зеленые значки, один за другим, превращались в красные, а затем исчезали. Также и атмосфера в зале изменялась — энтузиазм перешел в депрессию. Стараясь не шуметь, люди занялись работой по приведению в порядок помещения. Вскоре погас главный экран, и оставался только экран с телевизионным изображением. Рагулина смотрела, как носилки погрузили в лодку и повезли на другую сторону острова. А Гельдер уже не вернется, она понимала, даже если советские дипломаты и договорятся о его освобождении. Ведь он же отказался выполнить самый важный приказ Майорова, и вернуться никак нельзя. И вновь она одинока, даже еще более одинока, чем раньше.
В зале начал гаснуть свет. Какой-то солдат в форме подошел к камбузу, где стояла Рагулина.
— Как бы насчет кофейку? — спросил он, приставляя оружие к прилавку. Рагулина налила кофе и посмотрела на автомат. И был это как раз тот самый супер-пулемет, о котором она слышала от Гельдера. Теперь она видела его вблизи, обнаружив затвор, стоящий на предохранителе. И в этом оружии уже была вставлена обойма.
Глава 58
Рул и Ли стояли на переднем крыльце дома на побережье Хоггарна, когда на носилках принесли командира субмарины. Дом этот был превращен в командный пункт королевских военно-морских сил и пресс-центр, и теперь тут было полно людей. Обалдевшие хозяева дома пытались оказывать хоть какую-то помощь, готовя кофе и сендвичи. Все вокруг были заняты историей Оскара Оскарссона, рыбака, который теперь находился внутри дома, выдерживая осаду прессы.
Два моряка осторожно поставили носилки на крыльцо, ожидая дальнейших указаний. Рул посмотрела вниз на окровавленное и распухшее лицо, еще не перевязанное. Этот человек пытался говорить. Она склонилась, но он, казалось, смотрел куда-то мимо нее.
— Привет, Ли, — смог он выговорить.
— Боже милостивый, — сказал Уилл, наклоняясь. — Да это же... Гельдер, да?
У подводника брови поползли вверх.
— Откуда ты знаешь мое имя?
Ли улыбнулся.
— Из наброска, который ты сделал в Стокгольме. Ты же подарил мне один и подписал — Гельдер.
Мужчина попытался рассмеяться.
— Ох, нет! А я-то так трудился над своей легендой!
— У тебя была грандиозная легенда, — сказал Уилл. — А этой подписи я не замечал до вчерашнего вечера.
Рул, разинув рот, смотрела на двух мужчин.
— Что здесь происходит?
— Позже объясню, — сказал Уилл.
— Ли, я не собираюсь возвращаться в Советский Союз, — сказал Гельдер. — Я попрошу, чтобы меня оставили на Западе.
Уилл выудил из бумажника свою сенатскую визитку.
— Вот там ты меня сможешь найти. Дай мне знать, если понадобится моя помощь.
Гельдер посмотрел на карточку.
— Так значит, сельский адвокат, а? У тебя тоже была прекрасная легенда. Ты одурачил Майорова.
— Да нет, я не врал ему, — сказал Уилл. — Я просто сказал не всю правду.
— Вот и он не сказал мне всю правду, — сказал Гельдер. — Он не рассказал мне о бомбе.
— О бомбе? О какой бомбе? — спросила Рул.
— Недалеко отсюда, в архипелаге установлена бомба, атомная мина.
— Министр! — позвала она в парадную дверь. — Вам лучше подойти сюда.
К ним присоединился министр, и Рул слушала, пока Гельдер объяснял и рассказывал координаты и частоту гидросигнала, способного освободить антенну.