- Всё здесь сейчас должно принадлежать инстинктам. Принадлежать и служить им. Тогда вы ощутите свою женскую суть в ее первобытной дикости. Она и нужна нам. Та животная дикость, которая живет в каждом самце, и которой служит каждая самка.
Продолжая пристально смотреть Наталье в глаза, он отпустил ее руку и чуть отошел в сторону.
При этих словах Наталью заколотил нервный озноб. Она плохо понимала, что марокканец говорит ей, но, что это бы ловушка, было ясно и без слов.
Вдруг что-то шершаво-липкое неожиданно обожгло ее кожу, грубым наждаком скользнув по плечам и вдоль рук. Наталья невольно вскрикнула. Платье слетело с ее тела, упав к ногам и открыв взорам голодных африканцев покрывшееся испариной холодного пота почти полностью обнаженное тело, вздымающуюся от судорожного дыхания грудь, темные кружки сжавшихся от страха сосков. В сковавшем Наталью столбняке она даже не заметила, как Мухаммед, подойдя сзади, резким движением расстегнул молнию ее легкого, свободного платья и сбросил его на пол.
Теперь оторопевшая, растерянная, открытая и беззащитная, она стояла, дрожа от страха и еле дыша, а трое возбужденных, захлебывающихся от желания чернокожих самцов жадно пожирали ее глазами. Эти трое животных были готовы прямо сейчас наброситься на нее, и от ощущения неотвратимости этого у нее помутилось в голове. Изморозь растекалась по телу, а капли пота пробегали по ложбинке спины между лопаток, тонкой струйкой стекая вниз вдоль поясницы и впитываясь в ткань легких трусиков.
- Я… Я… Не надо… Я не хочу этого.
Губы по прежнему не слушались.
- Конечно, конечно, - расстегивая рубашку, подмигнул ей хозяин. - Никто и не думает, что вы специально пришли к нам. Такая приличная барышня, что вы? - скабрезно улыбнулся он. - Белая дамочка - и к нам, неграм, на групповуху. Всё, конечно же, чисто случайно получилось. И подружка случайно адрес дала, и вы случайно зашли.
В голове у Натальи стало темно от страха, кровь толчками пульсировала в висках. Стало окончательно ясно, они вот-вот все вместе кинутся на нее, и что-то сделать уже очень сложно.
Стоящий сбоку Саид, ни на секунду не отрывая от ее тела диких, налившихся кровью глаз, медленно потянул с себя вниз надетые на голое тело брюки. Его член уже стоял колом, оттягивая далеко вперед бугор готовой порваться от напряжения ткани. Резинка штанов не давала снять их. Жутко оскалившись и подмигнув Наталье, марокканец резко дернул ее вниз двумя руками. Вырвавшись на свободу, член резко выпрямился вверх, звонко ударив своего хозяина по животу взведенной пружиной напряженной плоти.
Словно от удара хлыста, хлопком резанувшего до предела обостренное страшной действительностью сознание, Наталья вздрогнула всем телом и, потеряв контроль над собой, заскулила от охватившего ее ужаса. Спазм вновь перехватил ей горло, а хлынувшая в мозг кровь ударила в голову. Теперь уже жаром, жаром, словно кипятком ошпарившим все ее сжигаемое жадными похотливыми взглядами африканцев обнаженное тело.
Голый, дрожащий от нетерпения, до предела возбужденный, голодный черный самец, не сводя глаз с ее груди и скабрезно скалясь, медленно приближался к Наталье. Жадно облизнувшись, он громко сглотнул слюну.
Словно пытаясь оттолкнуть это страшное, дикое животное, она подняла руки и инстинктивно попятилась назад.
- Нет … - беззвучно прошептали ее побелевшие губы, дрожь усилилась.
Раздался еще один звонкий хлопок сзади. Наталья испуганно вскрикнула, качнувшись на подгибающихся от страха ногах. И тут же словно ток ударил по ее телу: что-то горячее и твердое обожгло ее сзади, внезапно упершись в поясницу. Это был напряженный член второго африканца. Глаза Натальи широко раскрылись от ужаса, а последние остатки воли окончательно покинули ее.
Черные потные руки Саида жадно впились в обнаженную грудь Натальи, грубо обхватив липкими ладонями ее нежную белую плоть, а стоящий колом член уперся своей красной склизкой головкой ей в живот. Вскрикнув, она схватила марокканца за запястья, инстинктивно пытаясь оторвать мерзкие лапы этого обезумевшего животного от своего тела.
Не успела она опомниться, как ее трусики тоже упали на пол, сдернутые стоящим за спиной вторым чернокожим насильником. Судорожно схватив широко открытым ртом воздух, она чуть не задохнулась от внезапности. Казалось, хотела сказать что-то, но не могла. И вот ее уже тащили в сторону кушетки-эшафота, по-животному гогоча и нетерпеливо суетясь при этом. Ватные ноги не слушались Наталью, подгибаясь и волочась по полу, она вяло сопротивлялась, еще пытаясь упираться, а наполненные недоумением и ужасом глаза, казалось, отказывались верить в происходящее.