Уилл прошел по краю ямы, пока не увидел в грязи следы. Рядом с теми, что принадлежали медведице, просматривались более мелкие отпечатки лап ее детеныша в том месте, где он метался по краю ямы, пытаясь дозваться мать. Именно этот звук и разбудил Уилла.
Судя по размеру следов, медвежонку было не больше пары месяцев, а их направление подсказало, что он выбрался с поля и направился к дороге.
Уилл прошел немного по следу, но затем вернулся, чтобы забрать оставшихся на проволоке бобров, и лишь после этого продолжил путь, внимательно вглядываясь и вслушиваясь в происходящее вокруг. Он двигался медленно и осторожно – не столько не желая напугать малыша, сколько понимая – на медвежонка охотился не только он, но и огромный гризли.
Заметить место, где медвежонок пересек дорогу, тоже оказалось несложно: цепкие передние и широкие задние лапы заметно разрыли гравий. Уилл тоже перешел на другую сторону и углубился в лес, продолжая идти по следам.
Иногда они терялись на подсохшей земле, иногда проще становилось ориентироваться по примятой траве или клочкам темной шерсти.
Спустя два часа солнце поднялось высоко, в лесу стало душно, а след привел Уилла к зарослям бузины. Он остановился и наконец закинул на плечо винтовку, которую все это время так и нес в руке. Присев на одно колено, охотник коснулся совсем свежего следа медвежонка в грязи. Судя по всему, бузина росла на берегу ручья, которого из-за нее не было видно.
Когда Уилл поднялся, он почти не сомневался, что заметил в кустарнике движение. Даже не думая вновь браться за оружие, он подошел чуть ближе. Отсюда были видны темные мохнатые лапы медвежонка, торчащие из-под веток. Они почти тут же исчезли, но светло-коричневый оттенок летней шубки сложно было с чем-то спутать.
Не отводя взгляда от этого места, Уилл достал одного бобра и швырнул вперед, а затем замер, выжидая. Прошло совсем мало времени и из куста высунулся черный, измазанный грязью нос, а совсем скоро медвежонок уже вгрызся зубами в свежее мясо. Он оттащил тушку обратно к кустам, прижал одной лапой и начал жадно есть, не сводя с Уилла взгляда.
Когда от первого бобра остались только кости, охотник взялся за второго, но в этот раз сначала разделил его на несколько кусков. Первый из них он швырнул прямо медведю, второй – примерно в футе от кустарников. Медвежонок послушно преодолел расстояние до угощения, низко пригибаясь к земле и продолжая смотреть на человека.
– Ты голоден, – едва слышно выдохнул Уилл, но этого оказалось достаточно, чтобы круглые ушки медвежонка повернулись в его сторону.
Пользуясь моментом, охотник достал еще один кусок, но не стал бросать его на землю, а так и продолжил держать в руке. Ему стоило больших трудов сохранить спокойствие, особенно когда медведь действительно начал приближаться. Несмотря на возраст, в животном была уже добрая сотня фунтов, а может, и больше, повадки и стать напоминали о взрослых гризли, а когти на лапах впивались в землю, будто клыки. К тому моменту, как медвежонок забрал мясо из его руки, Уилл задумался, насколько далеко детеныш будет готов следовать за ним.
На месте недавнего кострища остались лишь пепел да несколько головешек. Уилл постоял у воды, а затем вернулся к золе, которую лениво ворошил легкий ветерок. Отсюда были видны берег и место, где накануне толпились прихожане. Он попытался найти то место, где прятался сам, но вариантов оказалось слишком много. Обернувшись, он увидел, что медвежонок рядом играл с одной из обгорелых палок.
Стоило подойти к нему, как детеныш пугался и убегал, но затем возвращался вновь. Прошла еще пара часов, и Уилл привык, что медвежонок иногда исчезал, но всегда появлялся вновь, либо рыская по полю, либо шныряя между стволами сосен, никогда не отдаляясь больше чем на сотню футов.
Преодолев крутой подъем, ведущий от места, где церковники устроили свое кострище, Уилл с некоторым разочарованием обнаружил, что его мохнатый спутник не лезет вслед за ним. Но стоило вернуться на сотню футов, как он увидел, что медвежонок бегает по берегу реки и плещется в воде. Пришлось его позвать, и в итоге детеныш послушался.
Еще через два часа они добрались до холма, на котором стоял дом Уилла. Теперь их скромная процессия растягивалась едва ли на двадцать футов. Стоило выйти на знакомую опушку, как медвежонок замер, как будто натолкнувшись на невидимую, но вполне осязаемую стену. Зверь прошелся взад и вперед, а затем издал низкий лающий звук, привлекая к себе внимание. Уилл вернулся к нему и протянул руку, позволяя медвежонку внимательно обнюхать его ладонь, а затем ткнуться в нее мордой. Он принялся почесывать медвежью морду, подводя тем самым итог их знакомства друг с другом.