Основная часть армии Аттерика была скрыта массивными стенами замка, и их численность можно было оценить только по кораблям, флагам и табунам лошадей, пасущихся на склоне холма за городскими стенами. В то время как на противоположном берегу реки легионы Гуротаса с их многочисленным снаряжением и снаряжением были видны всем.
Лаконский флот был пришвартован вдоль восточного берега реки, и к нему были привязаны тяжелые тросы. Они предназначались для того, чтобы не дать врагу отрезать их во время тайной ночной атаки. Якорные вахты, вооруженные и бдительные, охраняли их палубы. Их мачты и снасти были украшены множеством цветных флагов, чтобы бросить вызов тем, кто стоял на зубчатых стенах замка Абу-Наскос, обращенных к ним через реку.
На восточном берегу, занятом Гуротасом и его союзниками, не было ни крепостных стен, ни постоянных сооружений. Моему сердцу было приятно видеть лагерь моего старого друга и союзника. Открытый лес простирался по низким холмам, насколько хватало глаз. Но теперь все это было покрыто сотнями палаток и павильонов. Они были разбиты на аккуратные блоки, так что казармы и командные пункты каждой из шестнадцати вторгшихся армий располагались отдельно. За ними находились конюшни для лошадей, стоянка для почти тысячи колесниц и еще более многочисленные тяжелые багажные повозки.
На окраинах этого огромного скопления воинов стояли хижины и лачуги тех, кто едва ли мог претендовать на звание человека. Это были шлюхи и бродяги, неудачники и бездельники, и все остальные отбросы, которые следуют за армией воинов в бой - хотя бы для того, чтобы собирать и грабить трупы.
- Вот боевой флаг моего отца! Внезапно рядом со мной заплясала Серрена, колотя меня по плечу сжатыми кулаками, видимо, чтобы привлечь мое внимание. У нее сильный и болезненный удар.
‘Который из них его? Укажи мне на него, - взмолился я, главным образом для того, чтобы заставить ее прекратить наказание.
- Вот так! Вон тот, с красным Лаконским кабаном.- Моя уловка сработала. Теперь она скорее указывала, чем колотила.
Конечно, знамя Гуротаса было самым высоким на поле боя и самым близким к берегу реки, так же как его штабная палатка была самой большой во всем боевом порядке. Я прикрыл глаза обеими руками, чтобы лучше рассмотреть высокую и стройную женскую фигуру, которая в этот момент вышла из палатки Гуротаса. Потом, узнав ее, я не смог сдержать волнения, и мой голос по громкости сравнялся с голосом Серрены: "А вот и твоя мать, выходит из палатки твоего отца!’
При этих словах Серрена бессвязно закричала, подпрыгивая на палубе и размахивая обеими руками над головой. Техути выпрямилась и удивленно уставилась на нас через воду. Потом она узнала свою дочь и отшвырнула в сторону корзину, которую несла.
- Моя детка! - она заплакала голосом, больше похожим на отчаяние, чем на радость. Она бросилась бежать. Она отталкивала всех, кто стоял между ней и берегом реки, с такой силой, что они растягивались на земле.
Мы стояли на корме корабля. Я выхватил хлыст-посох из рук Ганорда и резко повернул румпель, повернув его носом к земле. Серрена перестала визжать и побежала вниз по палубе, как олень, преследуемый волчьей стаей. Добравшись до носа корабля, она не стала проверять скорость, а нырнула головой вперед за борт и с громким всплеском исчезла под поверхностью Нила.
Мое сердце пропустило несколько ударов, но затем ее голова снова высунулась, и она начала отчаянно плыть к берегу. Она размахивала обеими руками в альтернативных ударах сверху. Ее волосы рассыпались по лицу, как у водяной полевки, и она оставляла за собой на поверхности реки кремовый след.
Всего через несколько секунд после того, как ее дочь достигла берега,Техути тоже нырнула. Я уже почти забыл, какими искусными пловцами были эти двое. Это было действительно редкое зрелище; на самом деле почти неслыханно видеть двух женщин высокого происхождения, вовлеченных в такое экстраординарное представление. Те немногие, кто умеет плавать, делают это в одиночку и тайно, и обычно в обнаженном виде, как ритуальное жертвоприношение Исиде, богине любви, чье лоно имеет соответствующую форму морской раковины.
Мать и дочь сошлись в глубокой воде и так крепко обнялись, что погрузились под воду. Они снова вынырнули на поверхность, все еще прижатые друг к другу, смеясь, плача и задыхаясь. Когда они затонули в третий раз, толпы на берегу реки устремились вперед в ужасном ожидании катастрофы.