К этому времени луна уже поднялась над горизонтом. Это был растущий полумесяц без облачного покрова, скрывающего его свет. Я пробрался сквозь густой подлесок и, добравшись до центра башни, с изумлением обнаружил там остатки древней лестницы, спускавшейся в отверстие вертикальной шахты. Вопреки всякой логике древние построили шахту, чтобы достичь дна реки. Потом я сообразил, что там, скорее всего, не одна шахта, а целых четыре, по одной на каждом острове. Я скатился вниз по обвалившимся ступенькам, рискуя сломать себе шею, если потеряю равновесие, но очень скоро путь мне преградили обломки и мусор, накопившиеся за долгие века.
Я искал продолжение шахты, но нашел только еще один ряд керамических плиток, встроенных в стену. На них были изображены существа, которые, несомненно, должны были быть выдрами. Рыбные, птичьи и выдровые туннели, но ни один из них никуда не ведет.
Я проклинал богиню Инану за то, что она так плохо со мной обошлась, и пинал ногами спрессованный мусор, который не давал мне доступа в глубину шахты. Это был безрассудный жест. Мне показалось, что я сломал палец на ноге. Я поспешно сел и положил раненую ногу на колени. К счастью, дальнейший осмотр показал, что мой палец не поврежден. Я поднялся на ноги и заковылял обратно на поверхность.
‘Я слышал, как кто-то звал меня по имени?’
Я виновато вздрогнул, когда знакомый голос произнес это у меня за спиной. Я обернулся и увидел богиню, сидящую на краю шахты. Она была, как всегда, невероятно красива. Ее черты сияли в лунном свете внутренним сиянием, которое превосходило сияние небесного тела в небе над нами. Ее улыбка была очаровательнее, чем когда-либо.
- Прости мою дерзость, возвышенная. Я упрекал себя, а не тебя.- Я бы поклонился, но нога все еще болела.
‘Так ты изменил свое имя на то же, что и мое, дорогой Таита? Я польщена, но не вполне убеждена.’
Ее замечание было хорошо понято, поэтому я пропустил его мимо ушей и сменил тему нашего разговора. - ‘Куда ведет этот туннель, возлюбленная Зевса?’
- Туда, куда пожелает и чего заслуживает твое сердце.- Она все еще наказывала меня, и я принял это как оправдание. - Она без паузы сменила тему разговора: - Но это, кажется, наименьшая из ваших нынешних проблем, я права?’
‘Кого или что ты имеешь в виду?- Осторожно спросил я.
‘Ты даже не знаешь его имени, - ласково передразнила она меня. ‘Как ты можешь надеяться победить его, даже не зная, кто он?’
‘Полагаю, мы обсуждаем Лицо со шрамом?- Спросил я.
‘Я никого не знаю под этим именем, ни доброго, ни злого.- Она опять была педантична.
‘Но вы ведь знаете человека с этим особым недугом или отличительной чертой на лице, не так ли?’
‘Его зовут Террамеш, - согласилась она. ‘Он сын Гекаты и Фонта.’
- Все знают, что Геката - богиня магии, призраков и некромантии, - согласился я. ‘Но я не знаю никого по имени Фонт.’
‘Очень немногие слышали о нем, Таита, - объяснила мне Инана. - Он был смертным, одним из первых людей на земле. Он похитил Гекату и изнасиловал ее. От этого союза она родила Террамеша. Таким образом, ее сын - наполовину бог, наполовину человек. Он - божество, но не бог. Когда он достиг зрелости, Террамеш дрался на дуэли со своим отцом Фонтом, чтобы наказать его за то, как он обращался со своей матерью. Они сражались день и ночь, но в конце концов Террамеш убил своего отца. Однако в ответ он получил от Фонта смертельную рану левой стороны головы и лица.’
‘Если он получил такую рану от своего собственного отца, как же он все еще здесь, чтобы принести мне горе и лишения?’
Инана наклонила голову, признавая законность моего протеста. - Когда Террамеш умирал, к нему пришла его мать Геката. Она наложила на сына заклятие, которое вернуло его с порога смерти. Тогда Геката объявила, что ее сын Террамеш не может умереть иначе, как от такой же раны на правой стороне лица. Только оружие, которое нанесло первоначальную рану в левую сторону, может быть использовано для нанесения этого смертельного удара.’