- Открой могучего Януса с двумя лицами!- мы повторили свое увещевание. Затем мы вместе перевели дух и сделали это в третий и последний раз: "Открой могучего Януса с двумя лицами!’
С оглушительным грохотом скала раскололась на сотни летящих осколков. Краснокрылая славка сидела прямо на ней, и ее швырнуло вверх по носику трещины. Ее крики удивления и ужаса почти соответствовали силе взрыва. Даже в моем собственном горе я был благодарен за бессмертие Инаны и ее неуязвимости от физического вреда, потому что без этой защиты она получила бы серьезную травму. Мы с Серреной стояли довольно далеко, но нас отбросило назад и осыпало каменными осколками и прочим мусором. Рамзес был в два раза дальше от источника взрыва, но, будучи всего лишь человеком, он страдал гораздо больше, чем мы с Серреной. Я был очень тронут заботой Серрены о нем, но я думаю, что он просто переигрывал образ умирающего героя. Я оставил их наедине друг с другом, а сам пробрался по обломкам к открытому входу в пещеру и заглянул внутрь.
Это действительно был вход в пещеру, которую Геката использовала для хранения клинков и оружия, среди которых она пыталась спрятать то, что могло положить конец злому существованию Террамеша. Однако густые тени и тонкое облако пыли, поднятое взрывом, почти полностью скрывали внутренность. Нам троим пришлось сдерживать нетерпение и ждать, пока осядет пыль. Когда это случилось, солнце уже садилось за коническим холмом.
К счастью, я захватил с собой хороший запас факелов, сделанных из сухого тростника и смолистых палок. Мы зажгли три из них от костра и, держа их высоко над головой, вернулись к входу в пещеру и заглянули в отверстие.
Открывшаяся теперь пещера была не особенно большой. Тем не менее она напоминала интерьер особенно неряшливой кладовой, которую не чистили и не убирали уже более ста лет. Она была нагромождена от стены до стены и завалена этим мусором по самую голову. Только некоторые из предметов все еще можно было узнать: это были связки стрел, ручные топоры, мечи и другое холодное оружие.
Остальное содержимое пещеры состояло из сотен и сотен других аморфных предметов, нагроможденных друг на друга, а затем покрытых толстым слоем пыли, которая эффективно скрывала их идентичность. Мой дух дрогнул, когда я понял, что нам придется вынести каждый предмет на дневной свет, очистить его от грязи, а затем тем или иным способом попытаться прийти к заключению о том, какое оружие так тяжело ранило Террамеша все эти столетия назад. Будучи долгожителем и мнимым божеством, я обнаружил, что не имею ни малейшего интуитивного представления о том, что это такое.
Я огляделся в поисках краснокрылой славки, но, как и положено женщине, ее нигде не было видно, когда она была нужна больше всего.
‘Ну что ж, пожалуй, нам пора начинать.- Я постарался придать голосу энтузиазма.
- Не унывай, Тата, - подбодрила меня Серрена. - Это займет не больше месяца, самое большее.’
В пещере не было места для работы более чем одного человека одновременно. Мы с Рамзесом по очереди сделали это. Двое других заняли позицию у входа в расщелину и передавали каждый предмет из рук в руки, пока их не сложили снаружи входа. Это была медленная и утомительная процедура. Даже с полосками ткани, завязанными вокруг наших носов и ртов, пыль, которую мы поднимали, душила нас, и мы не могли долго терпеть, прежде чем нам пришлось поменяться местами.
Мы трудились, пока луна поднималась и бесконечно медленно пересекала небо над нами. Незадолго до полуночи я уступил свое место в главной кладовой Рамзесу и вернулся в туннель. На стене над моей головой я установил один из факелов из сухого тростника в скобе. Он давал хороший свет.
Я уже потерял счет пыльным вещам, которые Рамсес передал мне, чтобы я отнес их Серрене у входа, но тут он сделал нечто такое, что нарушило ритм и монотонность. Он протянул мне старую кожаную сумку, высохшую и потрескавшуюся от старости. Когда я взял ее из его рук, кожа разорвалась, и содержимое высыпалось на пол расщелины у моих ног. Я пробормотал проклятие и наклонился, чтобы собрать содержимое. Это были четыре бронзовых наконечника стрел. Прежде чем прикоснуться к ним, я остановился и уставился на них. Три из них были проржавевшими от времени, почерневшими и изношенными до такой степени, что их едва можно было узнать. Четвертый наконечник стрелы был так чист, словно только что сошел с наковальни кузнеца. Он был блестящим и острым, так что свет факелов плясал на его поверхности.
Я потянулся к нему, но, когда мои пальцы коснулись его, я вскрикнул от удивления и отдернул руку. Он был горячим, но не очень болезненным на ощупь. Я стоял спиной к Рамзесу, так что он не заметил моей реакции. У входа в пещеру Серрена тоже отвернулась, складывая другие вещи, которые я ей передал. Никто из них не знал о моем открытии.