Я оторвал от нее взгляд, чтобы повернуться и посмотреть на озеро, как раз в тот момент, когда высокая фигура Террамеша вышла из леса на противоположной стороне. Там он остановился, чтобы потянуться и зевнуть, прежде чем выйти на дамбу, перекинутую через воду. Он был безоружен, у него не было ни меча, ни лука. На нем была только короткая набедренная повязка; таким образом, его необыкновенное телосложение было почти полностью обнажено. Казалось, он целиком состоял из массивных костей и выпуклых мышц, причем одно не обязательно гармонировало с другим. Он казался скорее диким животным, чем человеком.
Только одна сторона его головы была закрыта металлическим шлемом. Обнаженная половина была полностью лишена волос, изрезана и покрыта шрамами, пока не стала напоминать пародию на естественную плоть и кожу. В центре этого пространства поврежденной плоти его лишенный век глаз, не мигая, смотрел вперед.
Он был уже на полпути через дамбу, когда заметил Серрену, стоящую на лужайке над ним. Он остановился на полпути и пристально посмотрел на нее своим единственным глазом.
Серрена ответила ему таким же бесстрастным взглядом. Затем она подняла обе руки к груди и, начав с пуговицы под подбородком, начала неторопливо расстегивать лиф до талии. Затем она осторожно раздвинула ткань, и в проеме показались ее груди, большие, круглые и кремовые, с красными сосками на кончиках. Она взяла один из своих сосков двумя пальцами и направила его на Террамеша, нежно манипулируя им, пока на кончике не заблестела капля прозрачной жидкости. В то же время она прищурила глаза в явном приглашении, олицетворяя идеальное сочетание красоты и похоти.
Террамеш поднял обе руки к застежкам шлема, затем снял его с головы и уронил. Контраст между одной стороной его лица и другой был поразительным. Разорение и увечье левой стороны компенсировалось суровым благородством правой. И все же взгляд был жесток, а линия рта неумолима. Он улыбнулся неповрежденной половиной губ, но в его улыбке не было ни юмора, ни доброты; скорее это была насмешка похоти и жадности.
Обеими руками он развязал набедренную повязку и отбросил ее, обнажив гениталии. Они вяло и мягко свисали до колен. Он взял свой пенис в одну руку и начал поглаживать его взад и вперед. Его пальцы едва коснулись ее обхвата, когда она застыла в неподвижности. Крайняя плоть отклеилась от головки, сделавшись розовой, блестящей и величиной со спелое яблоко. Она жестко торчала перед ним на длину предплечья.
Серрена, казалось, была подстрекаема этим зрелищем. Она сбросила одежду и стояла голая, обхватив обеими руками лобок и выставив вперед бедра. Она похотливо улыбнулась, и это соответствовало его алчности. Я был поражен этим проявлением беспричинной похоти с ее стороны, хотя и понимал, что это было надуманно.
Террамеш двинулся вперед. Он сошел с насыпи через озеро и зашагал вверх по склону туда, где стояла она. Он прошел совсем близко от того места, где мы с Рамзесом прятались в дупле платана, так близко, что я слышал его возбужденное ворчание, похожее на хрюканье большого дикого кабана в сусле, и чувствовал его запах, как зловоние ядовитой оспы.
Я отпустил его шагов на двадцать и тронул Рамзеса за плечо. В унисон мы вышли из своего укрытия. Рамзес сделал три шага впереди меня, чтобы дать себе четкий выстрел, и затем он естественно встал в позицию лучника с луком, выставленным вперед, и его единственная стрела была натянута. На зеленой лужайке над нами Террамеш остановился в нескольких шагах от того места, где стояла Серрена. Он возвышался над ней, почти заслоняя ее от нашего взгляда.
В то же мгновение Рамсес окликнул его таким громовым голосом, что даже я, который был полностью готов к этому, вздрогнул: "Сын Фонта, я принес тебе послание от твоего отца!’
Террамеш повернулся к нам лицом. Он замер и уставился на нас сверху вниз. Затем все, казалось, произошло в одно и то же мгновение. Серрена упала лицом в траву позади него, мгновенно расчищая расстояние для выстрела Рамзеса. Одним плавным движением Рамзес поднял свой лук и натянул тетиву на полную длину, а затем отпустил ее с резким, почти музыкальным звоном тетивы.
Реакция Террамеша была мгновенной, но все же слишком медленной, чтобы обмануть смертельную стрелу, которая уже была на полпути к цели. Она достигла зенита и начала падение прежде, чем он успел дернуться. Его отвратительное лицо и огромный пенис были обращены к небу, с которого, как солнечный луч, упала стрела. Удар пришелся точно в центр глазного яблока, которое взорвалось яркой струей водянистой жидкости. Древко торчало на расстоянии вытянутой руки от глазницы Террамеша. Под таким углом и на такой глубине она, несомненно, поразила его мозг. Я ожидал, что он сейчас упадет и будет лежать там, где упал. Но вместо этого он побежал и в то же время закричал высоким, пронзительным монотонным голосом. Он шел прямо на нас; сначала я подумал, что это было преднамеренное нападение, но он не подавал виду, что видит нас. Но когда мы с Рамзесом отскочили в сторону, он продолжал спускаться с холма прямо к озеру, слепо вопя от боли и ярости.