Я стала ее расспрашивать; сперва она отказывалась говорить, но после моего приказа призналась, что опасается неизвестного врага, ибо Итамар уже дважды едва спасся от руки убийцы. Апофис и родственники умоляли его покинуть Танис, но он говорил, что не дорожит собственной жизнью и не покинет город в минуту рождения ребенка, который попадет в страшную опасность, если окажется мужеского пола. И Аснат пришлось сообщить мне о беспощадном указании Рамзеса, уже приводившемся в исполнение.
Все эти вести напугали и расстроили меня. Я не хотела, чтобы Итамар умер; он околдовал меня: я боялась его, но любила всеми фибрами души. Я послала к нему Аснат с приказанием скрыться, но это ни к чему не привело.
— Скажи Термутис, — ответил он, — что я остаюсь, и если умру ради нее, то буду счастлив.
Мое сердце сильно забилось.
— Остается одно лишь средство, — решилась я, — мне самой нужно поговорить с ним, меня он послушает.
Аснат пыталась остановить меня, но я не сдавалась. Мне хотелось во что бы то ни стало повидаться с Итамаром, и, посвятив в тайну свою кормилицу, я начала обдумывать план действий.
Ночью я выразила желание прогуляться по Нилу, мы с Аснат и кормилицей сели в лодку, управляемую четырьмя верными гребцами, и направились к кварталу чужестранцев.
Лодка причалила к роще диких смоковниц, и мы быстро направились к жилищу Иохабед.
Аснат остановилась у бедной, обнесенной забором хижины, и постучалась. Из хижины доносились стоны. Предчувствуя недоброе, я сама открыла калитку. Зрелище, представившееся моим глазам, лишило меня рассудка: среди бедно обставленной, слабо освещенной комнаты в луже крови лежал Итамар, а в грудь его по самую рукоятку был воткнут нож. Две женщины и мужчина растерянно бегали вокруг трупа.
Забыв все, я бросилась вперед, уронив покрывало, упала на колени возле мертвеца. Тело Итамара уже было холодным, я наклонилась над ним, все закружилось перед глазами. Как в тумане я видела евреек, указывавших на меня пальцами и о чем-то жарко шептавших, затем я потеряла сознание…
Придя в себя, я обнаружила, что все еще нахожусь в хижине Итамара, а спустя еще несколько минут родила сына.
Бледные и дрожащие от страха кормилица и Аснат едва дали мне поцеловать новорожденного: кормилица, женщина сильная, взяла меня на руки и вынесла на улицу.
Вскоре я лежала в своей лодке, разбитая духом и телом. Гребцы направились к дворцу.
— Всемогущие боги, — прошептала я, — сколько времени мы провели там?
— Около трех часов, — отвечала Аснат, нежно целуя мою руку. — Успокойся, Термутис, теперь все будет хорошо, никто не заподозрит, что ты разрешилась от бремени. Сама Хатор внушила тебе мысль об этой поездке.
— Ребенка убьют так же, как убили его отца, — прошептала я с горечью.
— Гляди, — сказала Аснат, восторженно простирая обе руки к сиявшему светилу, — Ра выходит из тьмы и божественными лучами освещает твое возвращение во дворец. Это — счастливое знамение для тебя и для невинной крошки, которого хорошенько спрячут.
Через полчаса лодка причалила к каменной лестнице, до которой доходила аллея, ведшая в мои покои.
На первой ступени я заметила стоявшего человека в сиявшей белизной одежде жрецов; то был мой врач и спаситель, явившийся по обещанию, чтобы помочь скрыть страшную тайну. Он пошел навстречу и пожал мне руку, но я была так слаба, что люди мои принуждены были отнести меня в комнату, где Аснат и кормилица с помощью врача уложили меня и окончательно привели в себя. Врач приготовил питье, которое чудесным образом меня подкрепило; когда я немного оправилась, он приказал оставить нас одних.
— Дочь моя, — произнес он, усаживаясь возле кровати, — я вижу, что самое трудное миновало, но где ребенок?
Когда я рассказала ему все, он кивнул головою.
— С радостью вижу, дочь моя, что боги сжалились и чудесным образом избавили тебя от опасности. Ребенок находится там, где ему следует быть, а околдовавший тебя человек предан заслуженной смерти, ибо осмелился осквернить дочь фараона. Теперь будет легко тебя вылечить. Отдыхай и продолжай принимать это питье, оно даст тебе силу скрыть истину от твоих приближенных, чтобы не возбудить подозрений.
Я поблагодарила его и, приказав Аснат подать мне ларец, наполненный драгоценностями, сказала:
— У тебя есть восьмилетняя дочь, Суанро. Да воздадут тебе боги то добро, которое ты мне сделал, в ней. Когда ты выберешь ей достойного ее мужа, прибавь к приданому вот это на память о бедной Термутис.