На следующий день, не дождавшись возвращения пророка, Варух пустился в путь, чтобы пересечь пустыню в направлении Беэр-Шевы и затем Хеврона. Он вернулся в Иерусалим по той же дороге, по которой вышел из него.
Город был пуст!
Вавилоняне выгнали всех жителей из домов и увели их. Храм был разорён и предан огню, царский дворец стёрт с лица земли, мощные стены старинной иевусейской[1] крепости разрушены.
Тем не менее он ждал, считая дни, прошедшие с ухода пророка, как будто следуя по отрезкам пути, которые тот мог пройти; и вдруг он увидел его, оборванного и исхудавшего, у дома торговца овощами.
Варух подошёл к нему и легко коснулся его одежды.
— Учитель, — вопросил он, — видел ли ты разорение Сиона? Пуст ныне град, некогда полный люда, и князья его затерялись средь черни.
Пророк обернулся к нему, и вид его поразил Варуха: лицо старца было опалено, руки в ранах, в глазах горел сумрачный свет, как будто он побывал в недрах преисподней. И в этот самый момент ученик понял, что вовсе не вид поруганного Иерусалима, следствие воли Господней, низверг учителя в это состояние мрачного отчаяния, а нечто, увиденное им. Нечто столь ужасное, что затмило гибель целого народа, угон и искоренение его людей, злодейское убийство его правителей.
— Что видел ты в пустыне, учитель? Что так смутило ум твой?
Пророк обратил свой взор в ночь, надвигавшуюся с юга.
— Ничего... — пробормотал он. — Вот так внезапно оказаться одним, без начала и конца, без места, без цели и причины...
Он хотел удалиться, но Варух сделал попытку удержать его за одежду:
— Учитель, заклинаю тебя, открой мне, где спрятал ты Ковчег Завета Господня, ибо верю, что однажды Он вызволит свой народ из вавилонского изгнания. Я повиновался тебе и не следил за тобой, но поведай мне, где ты спрятал его, молю тебя...
Пророк посмотрел на него потускневшим взором через пелену слёз:
— Всё бесполезно... но если Господь однажды призовёт кого-то, он должен будет зайти за сфинкса и за пирамиду и пройти через ветер, землетрясение и огонь, дабы Господь указал ему, где он спрятан... Но это будешь не ты, Варух, и, возможно, никто другой и никогда... Я видел то, что никто никогда не должен видеть...
Он отстранил ученика и пошёл, вскоре исчезнув из вида за грудой развалин. Варух смотрел вслед удаляющемуся старцу и обратил внимание на его странную ныряющую походку, ибо одна нога у него была босой. Он ещё попытался пойти за ним, но когда стал искать пророка взглядом уже с другого места, того не было видно, и, какие бы усилия ни прилагал ученик, ему не удалось вновь обрести своего учителя.
Больше никогда он не видел его.
Глава 2
Чикаго, Соединённые Штаты Америки,
конец второго тысячелетия после Рождества Христова
Пробудившись с великим трудом, Уильям Блейк ощутил во рту привкус горечи — последствие бурно проведённой ночи, спа, насильно навязанного транквилизатором, а также плохого пищеварения — и поплёлся в ванную. В зеркале, освещённом светом расположенной сверху неоновой лампы, отразились лицо зеленоватого оттенка, запавшие глаза и всклокоченные волосы. Он высунул язык, покрытый белёсым налётом, и тотчас же втянул его обратно с гримасой отвращения. Ему захотелось расплакаться.
Обжигающие струи душа изгнали спазмы в желудке и мускулах, а остатки энергии перетекли в глубокую истому, в крайнюю слабость, которая заставила его, почти лишившегося чувств, улечься на плитки пола. Он долго лежал, растянувшись под испускающим пар потоком, затем протянул руку к смесителю и резко повернул рукоятку к синей отметке. Ледяная вода забила фонтаном, и Уильям подскочил, как будто его огрели плетью, но постарался продержаться достаточно долго, чтобы восстановить прямую осанку и вновь осознать то ничтожное состояние, в которое он впал.
Уильям долго растирался махровым халатом, поворачиваясь перед зеркалом, затем аккуратно намылил лицо, побрился и помассировал кожу, употребив лосьон хорошей марки, один из немногих остатков былой роскоши. Затем, подобно воину, облачающемуся в доспехи, выбрал пиджак и брюки, сорочку и галстук, носки и туфли, неоднократно пробуя наиболее подходящие сочетания, прежде чем решить окончательно, что же всё-таки надеть.
Его желудок был совершенно пуст, когда он опорожнил в кипящий чёрный кофе рюмку бурбона[2] и с жадностью отпил несколько глотков. Это действенное зелье заменило таблетки прозака[3], коими Уильям злоупотреблял в непозволительных количествах, а также дало ему толчок к тому, чтобы наконец-то исключительно на одной силе воли встретиться лицом к лицу с последними этапами его Голгофы, запрограммированными на сегодняшний день: заседанием у мирового судьи, долженствующего санкционировать его развод с Джуди О’Нил, и встречей после обеда с ректором и деканом Института Востока, ожидавшими его отставки.
1
Иевусеи — народ, проживавший в Иерусалиме до завоевания его царём Давидом, который превратил Иерусалим в столицу Израиля. —