При свете факелов, оживленный и веселый, Рамсес в сопровождении Тутмоса вошел в дом Сарры. Завидя его, Гедеон тихо сказал Тафет:
– Я очень беспокоюсь за свою дочь, но мне не хочется встречаться с ее господином. Присмотри за ней.
Он перелез через ограду и в темноте через сад, а потом полями направился к Мемфису.
Во дворе усадьбы уже раздавался громкий голос Тутмоса:
– Здравствуй, красавица Сарра!.. Я надеюсь, ты хорошо примешь нас в благодарность за музыку, которую я тебе прислал…
На пороге появилась Сарра с повязанной головой, опираясь на негра и служанку.
– Что это значит? – спросил изумленный Рамсес.
– Ужас!.. Ужас!.. – воскликнула Тафет. – Язычники напали на твой дом. Один из них попал камнем в Сарру.
– Какие язычники?…
– Да вот эти… египтяне!..
Рамсес смерил ее презрительным взглядом, но, сообразив, в чем дело, пришел в бешенство.
– Кто ударил Сарру?… Кто бросил камень?… – крикнул он, схватив за плечо негра.
– Те… что на берегу… – ответил невольник.
– Эй, стража! – крикнул в ярости царевич. – Вооружить всех людей на хуторе и догнать эту шайку!..
Негр снова вытащил топор, сторожа стали вызывать рабочих из лачуг, а солдаты из свиты Рамсеса схватились за мечи.
– Ради бога, что ты хочешь делать?… – взмолилась шепотом Сарра, бросаясь на шею царевичу.
– Я хочу отомстить за тебя! – ответил он. – Кто бросил камень в то, что принадлежит мне, бросил его в меня!
Тутмос, весь бледный, покачал головой.
– Послушай, государь, – сказал он, – как же ты ночью, в толпе, узнаешь тех, кто совершил преступление?
– Мне все равно!.. Чернь это сделала, и чернь за это ответит…
– Так не скажет ни один судья. А ведь тебе предстоит быть верховным судьей, – попытался урезонить царевича Тутмос.
Рамсес задумался. Друг его продолжал:
– Подумай, что завтра скажет наш повелитель, фараон?… И какая радость воцарится среди врагов Египта на востоке и на западе, когда они услышат, что наследник престола чуть ли не у стен царского дворца нападает ночью на свой народ…
– О, если б отец дал мне хоть половину армии! Тогда умолкли бы навеки наши враги, где бы они ни были!.. – пробормотал царевич, топнув ногой.
– Наконец… вспомни того крестьянина, который повесился… Ты так жалел, что погиб невинный человек, а сейчас… Неужели ты сам захочешь губить невинных?…
– Довольно! – остановил его наследник. – Гнев мой, как сосуд, наполненный водой… Горе тому, на кого она прольется… Войдем в дом…
Тутмос в испуге отступил назад. Наследник взял Сарру за руку и поднялся с нею во второй этаж, посадил за стол, на котором стоял неоконченный ужин, и, поднеся светильник к ее голове, сорвал с девушки повязку.
– Да это даже не рана, – воскликнул он, – а только синяк!
Он долго и пристально смотрел на Сарру.
– Никогда не думал, что у тебя может быть синяк… – сказал он. – Это очень меняет лицо…
– Я тебе больше не нравлюсь?… – тихо спросила Сарра, поднимая на него большие, полные тревоги глаза.
– Ах, нет!.. К тому же ведь это пройдет…
Он позвал Тутмоса и негра и велел рассказать, что тут произошло.
– Он нас защитил, – сказала Сарра, – встал с топором в дверях…
– Это действительно так? – спросил царевич, пристально посмотрев на невольника.
– Разве мог я допустить, чтобы в твой дом, господин, ворвались чужие люди?
Рамсес погладил его курчавую голову.
– Это поступок мужественного человека, – сказал он. – Дарю тебе свободу. Завтра получишь плату и можешь возвращаться к своим.
Негр зашатался. Он протер глаза, белки их ослепительно сверкали; негр бросился на колени и, стукнувшись лбом об пол, воскликнул:
– Не гони меня от себя, господин!
– Хорошо, – ответил наследник, – оставайся со мной, но уже как свободный солдат. Вот какие люди нужны мне, – прибавил он, взглянув на Тутмоса. – Он не умеет говорить так красноречиво, как смотритель книгохранилища, но всегда готов сражаться…
И снова стал расспрашивать о подробностях нападения. Когда же негр рассказал ему о появлении жреца и совершенном им чуде, царевич схватился за голову и воскликнул:
– Я несчастнейший в Египте человек!.. Скоро я не скроюсь от жрецов даже у себя в постели… Откуда он?… Кто такой?
Этого негр не мог объяснить, но сказал, что жрец защищал Сарру, что нападением руководили не египтяне, а люди, которых жрец назвал врагами Египта и которых он тщетно призывал выйти вперед.
– Чудеса!.. Чудеса!.. – задумчиво повторил царевич, бросаясь на кровать. – Мой черный невольник поступает, как храбрый солдат и вполне разумный человек… Жрец защищает вдруг еврейку, потому что она принадлежит мне… Что это за странный жрец? Народ египетский, преклоняющий колени перед собаками фараона, нападает на дом наследника престола под предводительством каких-то врагов Египта… Я должен сам все это расследовать…