К сожалению, наша жизнь «добрых перемен в обращении с землёй» не вызвала. А ведь если бы мы учли американский опыт, запустелые ныне сельские районы России выглядели бы как райские уголки. Но при колхозной системе такое невозможно в И вовсе не ошибка тут, а неизбежность: все эти полевые тропы, ручьи, ряды деревьев и кустарников, чересполосица, пруды и озерца — все это живое, пёстрое разнообразие органической жизни несовместимо с нежитью «фабрик зерна». Только частный собственник мог обустроить свою землю так любовно и уютно, как описано в приведённом отрывке. Сделать это «из центра» — извините, бред. За доказательствами далеко ходить не надо: нынешняя кампания по «подъёму российского Нечерноземья» показала, что централизованные капиталовложения оказались в лучшем случае бесполезны, а во многих случаях — попросту вредны. Бюрократическая система в принципе не может управлять многообразно-мозаичным, сложным, самоорганизующимся объектом. И не должна управлять. Он («объект»), став субъектом, сам собой великолепно управится. Колхозно-совхозная система совместима лишь с гигантскими, ровными, как стол, однообразными пространствами земли, «полями до горизонта», засеянными однородными культурами и подвергающимися однообразно-механической обработке массами техники. Одним словом, идеальный объект управления, технократическая идиллия. Как выразился один автор, «чтоб голая земля, а посреди — стол с телефоном».
5
Насколько я могу судить, исходя из своего весьма краткого опыта на поприще публицистики, по законам жанра на этой гневно-пафосной ноте можно было бы и закончить. Но думаю, что не только у меня, но и у читателя останется чувство недосказанности: автор в ёрнической манере провёл множество нехороших исторических параллелей, позволив себе кое-где даже интеллектуальное хулиганство, походя «отчитал» Игоря Клямкина (которого как публициста на самом деле очень любит), ну, а дальше что? «К чему весь этот шум, что, сударь, вам угодно?» Что вы всем этим хотели сказать — что у нас на дворе «азиатский» способ производства? Как вы сами-то ответите на этот сакраментальный вопрос: «Как нам себя называть?» И что же мы, черт подери, все-таки построили?
Над этим вопросом автор бьётся очень давно. Сначала задумал написать тоненькую брошюру. Но вот пошёл уже четвёртый год работы, «брошюра» разрослась до многих сотен страниц, а конца все не видно. Это я к тому, что вопрос настолько серьёзен, а ответ на него настолько сложен, что, пытаясь уместить его на нескольких страницах этой статьи, автор серьёзно рискует своей научной репутацией: развернуть полностью аргументацию он все равно не сможет; многие ответы неизбежно окажутся упрощенно-примитивизированными, а следовательно, уязвимыми для критики. Но, как говорится, «конец — делу венец»: для завершённости данного публицистического опуса рискну изложить читателю свои выводы. А поскольку речь идёт о вещах очень сложных, мне придётся сменить язык изложения, сделав его предельно сжатым, сухим и «концептуальным».