Ага, это уже кое-что.
— А кто у него тогда за финансы был? — спросил я. — Кто-то другой, не Зиновьев?
Митя покачал головой.
— Нет. Какой-то очень скрытный человек. Я его не видел ни разу. Все деньги Ромин вообще не показывал. Он же продавал в другом месте. Мы только шили.
Вот зараза. Что-то толку от Мити немного.
— А где, где именно шили? — допытывался я.
Но Митя пожал плечами. Икнул. Глаза у него уже осоловели.
— Чего не знаю, того не знаю. Он еще тот хитрован, этот Ромин. Ничего не показывал. Ничего не говорил. Только обещал много. А сам в итоге обманул. Пришла проверка. Выявили недобор по плану. Меня уволили. А Ромин исчез. И ничего не предъявишь ему.
Вот зараза. Он ничего нового не сказал. Я уверен, что человек Капусты выяснит то же самое.
Что же, ладно. Надо будет потом еще поговорить. Может, еще что-нибудь вылезет.
— Он вообще страшный человек, этот Ромин, — продолжал бубнить Митя. Сидел рядом со мной. Голову наклонил вниз. Чуть ли не в скатерть уперся. Остальные уже не слушали нас. Бэлла тянула за руку. Хотела танцевать. Под кардиганом к нее черная кружевная кофта с волнующе глубоким декольте. На Митю никто не обращал внимания. Окунь спорил со Смолой. — Что он с тем парнишкой сделал, это же ужас! Так дела не делаются.
Я уже хотел было пойти с Бэллой танцевать. Но остановился. Вернулся к Мите.
— Какой парнишка? Ты о чем это?
Митя продолжал сидеть на месте.
— Да глухонемой один. Обвинцев. Он начал возмущаться. Правдолюбец. Хотел жалобу написать. Хотел все это прервать. Да только куда-то пропал. Исчез, как сквозь землю провалился.
Я выяснил у него подробности. Но Митя-Портняжка опять ничего не знал. Ну и ладно. Фамилия это уже зацепка.
Я отправился в гостиницу. Опять дал червонец. Чтобы позвонить по межгороду. Сказал Капусте, чтобы его человек в Калинине узнал про Обвинцева. Все, что надо.
Так, теперь можно и расслабиться. Бэлла давно хотела танцевать. Как раз объявили «белый вальс». Девушка пригласила меня.
— Ты хорошо танцуешь, — похвалила Бэлла. — Мне нравится, как ты двигаешься.
Через полчаса мы отошли в сторонку. Бэлла сама поцеловала меня.
Губы мягкие и теплые. Тело податливое и в то же время упругое. Я чувствовал ее жар даже сквозь кофточку.
После того, как девушка дала зеленый свет, я отправился к администратору. Снова дал на лапу и взял свободный номер. Зря мы что ли в гостинице находимся? Отвел туда девушку.
— Ты только не подумай ничего такого, — Бэлла прикрывала темные глаза пушистыми ресничками. — Я девушка порядочная. Просто ты мне так понравился.
Я поцеловал ее и уложил на кровать.
— Конечно, конечно. Зато ты самая красивая, — и я снова поцеловал Бэллу. А она нисколько не сопротивлялась.
Глава 19
Здание на Красной
Утром я проснулся и обнаружил рядом лежащую девушку. Ах да, точно. Это же Бэлла.
Она лежала на боку. Лицом уткнулась в мое плечо. Кстати, выглядела неплохо. В отличие от многих девушек в прошлой жизни. Которые преображались, когда смоют макияж. Это потому что сейчас не используют так много косметики.
Время раннее. За окном только начало светать. Когда я встал, девушка проснулась. Сонно подняла голову.
— Ты куда? Рано же еще.
Ага, еще чего. Кто рано встает, тому Бог дает. Я побежал умываться. И делать контрастный душ.
В номере тепло. Отопление работает на совесть.
Сразу после завтрака я отправился по делам. Бэллу отправил в универ. А сам поехал за Окунем. Тот знал, где живет Митя-Портняжка.
Через минут сорок мы стояли на третьем этаже хрущевки. Перед дверью, покрытой коричневым дермантином.
Я нажал на кнопку замка. Где-то в глубине квартиры замурлыкал звонок.
— Спит он, — хрипло сказал Окунь. У него до сих пор всклокочены волосы. После вчерашней попойки. Глаза наверняка красные. Но сейчас Окунь скрывал их за солнцезащитными очками. — Дрыхнет, как сурок. Из пушки не разбудишь.
Я жал на звонок минут пять. Молчание. Никакого движения. Наверное, и вправду спит. Рано еще.
Это у меня и у Окуня закалка есть. Чтобы гулять всю ночь. Потом вскочить в шесть утра. И крутиться, как белка в колесе.
А Митя-Портняжка, как мне кажется, не такой. Любит поваляться. В теплой постельке.
— Не слышит, говорю же, — Окунь забухал в дверь кулаком. — Сейчас я его разбужу.
Но дверь так никто и не открыл. Зато из соседней двери выглянула соседка. Старушка божий одуванчик.