Он почтительно склонил голову и украдкой улыбнулся. Капитан нашел, что он слишком красив. Он похвалил его преданность и его тело. Ла заговорила с ним, и он вышел. Вскоре он вернулся и принес ликеры. Руки Ла еще хранили следы цепей. Она говорила о своем несчастном детстве:
- Я родилась в красном Бассейне, где молчаливые пески окрашены кровью, где есть колодцы каменной соли и зеленого масла. Когда я была маленькая, я ходила смотреть, как вода бьет из колодцев, солоноватая, белая вода. Однажды струя жидкости воспламенилась. Одна из моих подруг сгорела живьем. Я помню, когда ее платье сгорело, ее маленький голый животик, вздутый огнем, лопнул. Из него вылетели маленькие зеленые внутренности, как змеи. У меня был ожог на плече, шрам виден до сих пор.
Она расстегнула рукав и Поль Жор увидел на ее плече старый след огня. Но его рука еще дрожала от прикосновения к обнаженному плечу.
Ла продолжала:
- Иногда мы ходили на берег пруда, но никто не решался купаться в нем, ибо он был бледен и полон чувственных снов, тростников и пиявок...
Тогда она понизила голос и заговорила о Ну Наме, о Лу Пей Хо и Пе Ли У. Она склонялась к Полю Жору, смущенная печалью. Капитан целовал ее желтые руки. Она опустила голову на черный шелк постели...
Когда Поль Жор вышел, он увидел, что на груде канатов маленький юнга Жоан все еще плачет...
Глава 17
ЮНГА
Компас находился над каютой на носу. К нему вела винтовая лестница, высеченная в цельном фарфоре. Жоан торжественно поднялся по ступеням. Он был высок и в этот вечер казался более мужественным. Свет фонаря, который он нес в правой руке, освещал узкое лицо, раненное двумя большими глазами. Голова была непокрыта, волосы спускались на брови. Он чувствовал усталость.
Он глядел на маленькую коробку черного дерева, вправленную в розовое дерево. Внутри стрелка компаса двигалась, как сердце юноши. Она указывала направление звезды. Но ни одной звезды не сверкало еще на сумеречном небосводе. И только слабая луна безжизненно светила на небе. Жоан попробовал поднять крышку. Но его руки, побледневшие от луны, были бессильны. Тогда он зажег маленькую лампу. Мир показался ему великим, слишком великим для него. Он сел на белые ступени и задумался. Он вспомнил, что у матери золотистые волосы. Луна заливала своим светом джонку. Светом, золотистым, как волосы матери.
Почему Ла улыбнулась ему? С тех пор Жоан тысячи раз мысленно видел эту улыбку. Но Ла больше ни разу не взглянула на него. Ла была женой мандарина. Ла любила капитана. А Жоан...
Без Ла к чему жизнь?
Он вспоминал. Теперь он чувствовал, что кровь снова струится по его жилам.
Жоан чувствовал, что вены его наполняются кровью. В сердце билась любовь к жизни. После улыбки Ла он созрел, он стал мужчиной.
Мужчиной. Но к чему? Этого мужчину терзали юношеские муки. Он взглянул на свои слишком нежные руки, на слабые мускулы. И впервые он ощутил узость своих плеч. Ему хотелось убить, умереть, заплакать. Но он не заплакал. Он улегся на ступени и припомнил всю свою жизнь. Он увидел свое ничтожество. Его душа уменьшалась перед величием моря. Он ждал, когда пробьет час судьбы. Ветер порывами дул в лицо и щекотал уши. Казалось, женская рука, китайская рука, ласкает ему лоб и шею. Ну что же! Еще несколько мгновений и потом...
Без Ла к чему жизнь?..
Он хотел сначала выполнить последний труд жизни. Он встал и спустился на палубу. Он обошел ванты, проверил галсы, укрепил тросы. Он очнулся на баке у капитанской каюты. Спустилась ночь. Ходили матросы, перенося мачты или канаты. Ветер свистел в снастях, как и в другие вечера. Ничто не изменилось на Джонке, ничто кроме судьбы Жоана. Одним Жоаном меньше.., и жизнь продолжается.
Прошел Поль Жор. Он ходил проверять ночные посты. Лунный луч играл на его груди у самого сердца.
- Эй, Жоан, что ты здесь делаешь?
Жоан сел. Он встал и что-то пробормотал. Но капитан уже прошел мимо. Он, должно быть, спешил.., или был счастлив...
Поль Жор отпер двери своей каюты. Квадрат света вырвался из нее. Юнга на мгновение украдкой заглянул в каюту: там на лакированном столе, рядом с трубкой, горела желтая круглая лампа. Высокие стулья с большими драконами вместо спинок стояли у стен. Фарфоровые вазы и бумажные картинки свисали с потолка на шелковых нитях. На шкафу, расписанном цаплями, стояла статуя Будды с серебряными глазами и животом слоновой кости. В глубине, на подушках, лежала Ла в ткани, расписанной птицами.
Жоан глядел на нее долго, долго.., в течение секунды. Потом дверь закрылась.
Без Ла к чему жизнь?
Он снял шапочку и бессознательно вертел ее в руках. Он считал шерстяные кисти: семь.., восемь... девять... Их пришила Ивелина. Значит там, в Дьеппе, есть девушка, пришивающая шерстяные кисти к шапочкам юнг. У нее глаза, как подушки с булавками. Жоан вспомнил ее первый поцелуй.., и последний...
Человек на бизани убрал парус и потушил фонарь. Ночь стала гуще. Слышались то крик ночной птицы в небе, то взрыв смеха в каюте. Ночь была спокойна, как зверь поджидающий добычу. Фонари отбрасывала прямоугольники мертвенно-бледного света, как гробы. Огонь на рее погас. Потом кто-то задул фонарь на гафеле.
Жоан начал ходить большими шагами. Он вдыхал ветер, чтобы освежить сердце. Теперь он спешил. Только Смерть казалась подругой. Он принялся насвистывать и для бодрости вспоминал красивых девчонок Дьеппа; и тех, что родом из Фландрии, толстых, с белыми животами; и тех, что прибыли из Германии, со светлыми, как пиво, бедрами и волосами цвета льна; и тех, из царства Арль, которые прячут в глазах дикую любовь; и тех, что привезены из стран неверных, с умелыми губами и без волос на теле.
Но вдруг все эти образы исчезли. Жоан почувствовал еще большую усталость. Ему было жарко. Он открыл куртку черному ветру и потрогал грудь. На ней едва пробивался легкий пух. Кожа была нежная, мягкая. И вся эта юная кожа, все это - для Смерти.
Фонарь на главной мачте только что потух. Над всей Джонкой осталось два огня: фонарь в вороньем гнезде и луна.
Жоан влез на мачту и на середине вдруг, без всякой торжественность, разжал руки...
Тело упало в воду.
Глава 18
ТРУБКА ВОДЫ
Бу Лей Сан, мандарин Сан-Кина, замер в проеме окна. Он созерцал Джонку. Свою Джонку. На палубе матросы, одни желтые, другие белые, ходили взад и вперед. Слева, на бакборте, у трапа, среди свечей, спал последним сном Жоан, маленький юнга. Над ним стоял матрос. Вдали, на баке, капитан и Ла глядели в сторону моря.., в сторону своих сердец.
Всей своей тяжестью Бу Лей Сан закрыл окно. Он опустил занавес и сел.
Он размышлял. Ла любила Поля Жора. Никаких сомнений. Она проводила с полем Жором все свои дни, все свои ночи... Бу Лей Сан улыбнулся.
Он встал. Он открыл ящик, запертый на пять ключей, и вынул трубку Великих обстоятельств. Она была смуглая, как женщина, с украшениями в форме грудей. Затем выбрал хорошее зелье. И приготовил Трубку судьбы.
По временам он взглядывал на компас Достопамятного Фа Су Лака. Все идет хорошо. Поль Жор сделал Бу Лей Сана лоцманом джонки. Он управляет рулем. И сегодня же он поставил киль на скалы. Он знал китайские моря, как свои пять пальцев. Он потирал руки. Ла любит Поля Жора. Ла и Поль Жор по воле его, Бу Лей Сана, умрут. Джонка неслась на скалы. Джонка плыла к Смерти. Бу Лей Сан производил последние расчеты. Еще несколько часов и...
Бу Лей Сан стал презирать белых людей. Они не ведают мудрости и бесстыдно плавают, не заботясь о воле воды. Он же обладает знанием и уверенностью. Ему ведомы время и место. Он улыбнулся: час близок.