— Какой необычный день, — сказала она Елене. — Ты не находишь?
Елена Лётц оставалась в доме Клары до тех пор, пока не вернулся Виктор Вассарей. Впрочем, делать это смысла не имело, потому что Клара не проявляла к ней практически никакого интереса. Постепенно Елена начала понимать загадочные намеки своего брата Юлиуса.
О занятиях стенографией Клара больше речи не заводила. Когда же Елена сама напомнила ей об этом, то она заявила, что тех знаний, что у нее есть, вполне достаточно для ее целей. Теперь Клара еще больше времени проводила в саду. С тех пор как у Елены начались каникулы, она находилась с кузиной и до обеда, но Клара часто просила ее о чем-нибудь, чтобы удалить от себя. Елена выполняла эти поручения без возражений. Часто она была близка к тому, чтобы сбежать: не потому, что Клара относилась к ней недружелюбно, а потому, что та просто не обращала на нее никакого внимания. Но Елена считала, что ей следует присматривать за Кларой, и пыталась скрыть от себя самой собственную беспомощность. Когда она знала, что Клара в саду, то она открывала все окна в доме и прислушивалась к звукам, доносившимся снаружи. Иногда до нее издалека доносился голос Клары и вторивший ей голос Польдо Грабера. Тогда она бежала к окну, из которого лучше были слышны голоса, но о чем идет речь, было не разобрать. Обязательно приходила Агнес, вставала возле Елены и прислушивалась вместе с ней.
Когда в гости к Кларе приходил Артур Гольдман, она оставалась в доме, и все шло как обычно.
В отношении Клары к Лоизи Брамбергеру, неизменно терпеливом и доброжелательном, стали проявляться признаки охлаждения. Теперь она, чего раньше никогда не бывало, время от времени отсылала его от себя. Он быстро смекнул, что на горизонте появился конкурент, и задался целью превзойти этого конкурента в ловкости, гибкости и артистизме. На старом мешке из-под картошки он тренировал кувырки вперед и назад, держал в течение пяти минут свечку и делал мостик, пока его лицо не становилось багрового цвета. Он уже мог сто двадцать четыре раза прыгнуть, не сбиваясь, через скакалку, шестьдесят пять раз подбросить в воздух и снова поймать шпульку от дьяболо[21]. Мальчик скрывал свои упорные тренировки от Клары, а синяки и шишки — от своей матери. Когда у него появилась уверенность, что он дошел до совершенства, Лоизи решил дать представление.
Был один из тех редких часов, когда Клара терпела Елену возле себя. Погода была пасмурной, они сидели на краю лужайки. Клара листала журналы, невпопад отвечая Елене, которая пыталась завязать разговор. До обеда пришла телеграмма, в которой Виктор сообщал, что приедет завтра.
— Я безумно рада, — заявила Клара и лишь кивнула головой в ответ на сообщение Елены о том, что та вернется вечером в свою квартиру.
Из кустов вынырнул Лоизи. На нем были только спортивные трусы из черного сатина, свою тощую грудь он раскрасил синим мелом. Поперек шла неразборчивая надпись желтыми буквами. За собой он волочил мешок из-под картошки. Не говоря ни слова, он расстелил его перед Кларой и Еленой.
По первым кувыркам Клара еще не поняла, что перед ней демонстрируется часть артистического номера, она лишь мельком оторвалась от чтения. Лишь когда тощие ноги Лоизи появились над краем журнала, слегка подрагивая оттянутыми носками, и несколько минут сохраняли такое положение, она опустила журнал.
— Свеча, — задыхаясь, просипел Лоизи, глаза его были широко открыты, — без поддержки.
Чтобы доказать это, он поднял вверх одну руку и не удержал равновесия. Тут Клара расхохоталась в первый раз. Лоизи решил прервать вольные упражнения, он вытащил из мешка скакалку. Между двадцать седьмым и двадцать восьмым прыжком сбился со счета, сказал двадцать девять, хотел исправить ошибку, сделав прыжок назад. Но по инерции махнул скакалкой перед собой, и прыжок не удался. Лишь рискованный перенос центра тяжести спас его от падения. Тут Клара засмеялась во второй раз. Когда же Лоизи заявил, что теперь ему придется начать все сначала, она сказала, что прыжков уже достаточно. Красная резиновая шпулька почему-то никак не желала его слушаться. Она не держалась на шнуре, провисавшем между двумя короткими палками, которые Лоизи лихорадочно сдвигал и раздвигал, а спрыгивала с него, как будто ее подталкивали злые духи. Когда Лоизи удалось наконец натяжением шнура подкинуть шпульку вверх, то он не сумел подхватить ее, и она снова упала на землю. Отчаявшийся Лоизи признался, что натер шпульку смальцем, надеясь, что это поможет ему улучшить результат. Теперь, в третий раз, Клара смеялась особенно долго. Она никак не могла остановиться. Лоизи сначала молча стоял перед ней, потом стал стирать синий мел с груди. От этого руки у него посинели, некоторое время он разглядывал их. Потом решился на последний номер.